Естествознатель. Книга 5. Последнее слово единорогов. Виолетта Орлова

пристани. Ты любишь здесь бывать, – сказал Нороган прерывающимся от радости голосом.

      – А я вот, признаться, не ожидала! Но как же я рада тебя видеть! Ты так загорел! Где же ты был, неужели в Рабилоне сейчас тепло? – удивленно спрашивала Павлия у друга. Сама того не понимая, она задавала верные вопросы, однако Нороган лишь беспечно отмахивался.

      – Ты же знаешь, крошка, что я южанин по крови. Оттого и загорелый. И не смотри на мои светлые волосы. Они у меня побелели, чтобы быть похожими на твои.

      Павлия от души рассмеялась. Первый счастливый смех за долгое время.

      – Как Доланд? Инкард? Ирионус?

      Улыбка Павлии тотчас же поблекла, и она опустила голову. Солнце зашло за тучи.

      С этих самых пор Нороган стал частенько бывать в их доме, а после переселился насовсем.

      – Кто это? Мой папа? – дотошно вопрошал Инкард, исподлобья глядя на незнакомого мужчину. Отчего-то Нороган ему сразу решительно не понравился.

      – Нет. Это лучший друг твоего папы, – смущенно отвечала Павлия.

      – И твоей мамы тоже, – беспечно смеялся Нороган, сверкая белозубой улыбкой.

      Инкард хоть и был еще слишком мал, но уже не настолько, чтобы не удивляться одному загадочному факту: почему лучший друг родителей вдруг обнимает его маму, да еще и, к слову, совсем не по-дружески. Мальчик никак не мог разуметь, зачем в их скромном доме однажды появился этот загорелый гигант с ослепительной улыбкой и пронизывающими серыми глазами. А когда Инкард чего-то не понимал, то он упорно продолжал задавать вопросы, ибо по натуре был весьма настойчив. Видно он все-таки окончательно достал Норогана, поскольку однажды тот, дождавшись, когда Павлия выйдет из комнаты, пристально посмотрел на дотошного мальчишку, а губы его сжались в тонкую ниточку. Инкард тоже посмотрел ему в глаза, и, надо отметить, не менее пристально.

      – Кто ты такой? – в очередной раз непримиримо поинтересовался мальчик. Он забавно выглядел со стороны – будто молодой бычок перед боем.

      – Больше слов, что ли, не знаешь? Никто, ясно тебе?! Еще раз услышу подобный вопрос – утоплю в море.

      Угроза была нешуточной, но произнеся последнюю фразу, мужчина шкодливо улыбнулся, как бы показывая, что не стоит все его слова принимать близко к сердцу. С этих пор Инкард больше не спрашивал, словно его вполне удовлетворил ответ отчима.

      ***

      Мало-помалу сероглазый атлет прочно водворился в семье Павлии. Маленький Инкард в детской фантазии своей сравнивал его с гигантским сорняком, который так прочно уцепился за их землю, что отодрать его возможно было только с корнем, да и то, если очень поднапрячься. Со временем мальчик привык к нему, однако нравился он ему не более, чем в самом начале их знакомства. Вероятно, причиной тому была обыкновенная ревность; раньше мама принадлежала ему одному, а теперь еще появился этот зловещий человек с искусственной улыбкой. Особенно Инкарда пугали его глаза, которые напоминали рыбью чешую. Они казались пустыми, отсутствующими, в их глубину нельзя было заглянуть.