Естествознатель. Книга 5. Последнее слово единорогов. Виолетта Орлова

выразительное лицо внушило хозяину больше доверия, нежели бородатое и суровое – Керта, поэтому он все-таки решился пропустить незваных гостей в дом.

      – Вы правы, очень правы, батюшки мои, – странно выразился он. – Но вы не сказали «именем Вингардио», стало быть воевали на той же стороне, что и я. Значит нам с вами по пути будет. Заходите, гости дорогие, но не серчайте – из угощений у меня только жареная медвежья печенка.

      Они вошли в покосившуюся избушку; внутри она оказалась не многим лучше, чем снаружи. Повсюду неопрятно валялась солома, над облупившейся печью трудолюбивый паук сплел целые занавеси паутины, а по потолку шныряли шустрые тараканы. Впрочем, в камине весело трещали поленца, сытно пахло горячей едой, а в обеденном зале было весьма недурно натоплено. Над камином висело облезлое чучело – устрашающая морда медведя.

      – Я недавно здесь, – попытался оправдаться хозяин. – Меня зовут Пришаил. Воевал я за нашего господина, Ирионуса то есть. Знания свои мне удалось сохранить, как и моим приятелям; вместе мы вернулись в Рабилон, да не застали тут никого. Город разрушен, библиотека сгорела. Я сказал, что знания сохранил, только я и раньше не больно-то был умелый. Огонек из ладони я, пожалуй, разожгу, но вот на что-то большее, увы, не способен.

      Эти слова весьма красноречиво объясняли тот факт, почему хата находится в столь запущенном состоянии.

      – Значит в Рабилоне еще есть естествознатели? – живо поинтересовался Доланд.

      Хозяин странно вздрогнул и уставился на камин. Только сейчас Нороган заметил, что у него очень круглые выпуклые глаза с отвратительно-короткими красными веками, как у хищной птицы.

      – Со мной пришли мои друзья, – медленно начал он, словно язык его обратился в кусок дерева. – Но их больше нет. Они погибли. Мне страшно говорить об этом, ибо смерть их произошла весьма таинственным и даже, если хотите, сверхъестественным образом.

      Естествознатели молча переглянулись. Семь рослых здоровых мужчин, обладавших силой единорогов и умевших держать в руках оружие; всем вместе им не пристало бояться. Однако ветхая полуживая лачуга, расположенная на самом отшибе некогда процветающего города, мрачные завывания вьюги за окном, жалкий вид маленького человечка перед ними – испуганного, чуть сгорбившегося, со своими блеклыми птичьими глазами с короткими веками, – все вышеперечисленное производило если не страх, то весьма неприятное гнетущее впечатление. Признаться, само слово «сверхъестественное» для иного человека, даже для заядлого материалиста, порой может показаться весьма жутким.

      – Что же случилось? – рассудительным голосом поинтересовался Доланд, и Нороган в сердце своем позавидовал невозмутимости приятеля.

      – Не знаю… Кажется, будто естествознатели нынче кому-то сильно мешают… На нашего брата открыли охоту.

      – Да с чего вы это взяли? – раздраженно буркнул Керт. – Кому бы это понадобилось? Вингардио был нашим единственным врагом.

      – Я убежден, что вовсе не Вингардио стоит за всеми мрачным