Ольга, княгиня русской дружины. Елизавета Дворецкая

сразу проникнуть в душу и вскрыть все тайные помыслы.

      Возле них сияли яркими нарядами три женщины, и Логи-Хакон на миг испугался, что не узнает среди них свою племянницу. Но нет, вот она – молодая женщина возле Володислава, будто земное подобие Лады, а к коленям ее жмутся двое румяных детишек. В ромейском платье, где по голубому полю были вытканы золотистые круги с узором в виде цветков и крестов. На белом убрусе видны были золотые привески тончайшей работы, похожие на гроздья крупных ягод. Таких украшений Логи-Хакон еще никогда не видел. На груди ее было ожерелье, но не из стеклянных бусин, а из серебряных, с тончайшими узорами из крошечных серебряных же зернышек, с подвеской посередине в виде полумесяца рожками вниз.

      Но лицо Предславы привлекало Логи-Хакона куда больше, чем ее украшения. Свою сестру Мальфрид он совершенно не помнил: когда она уехала из родного дома, чтобы стать княгиней в Киеве, он был трехлетним мальчиком. Ожидая встречи с племянницей, он надеялся через нее познакомиться с давно умершей сестрой, которая поневоле так сильно изменила судьбу потомков Харальда Боезуба в Гардах. Вид ее не привел ему на память никого из знакомых родичей, но трудно было отделаться от мысли, будто эта женщина, всего лет на пять его моложе, и есть его сестра Мальфрид. А ее нарядные сын и дочка – его племянники.

      Предслава улыбнулась, встретив его взгляд, явно смущенная, но потом ее улыбка стала шире, по лицу разлилась радость. Логи-Хакон с трудом заставил себя оторвать от нее глаза: ему надлежало сперва обратиться к мужчинам-князьям, но в душе он послал их обоих к велсам – ему хотелось говорить только с ней.

      – Здоровы будьте, князья древлянские и мужи нарочитые, а также все люди добрые! Это Якун, Улебов сын, Ингоря киевского брат! – Сигге, выйдя вперед, указал на гостя. – Пришел поклониться князьям и богам земли древлянской.

      – Будь здоров и благополучен на нашей земле, Якун Улебович, – князь Володислав приветственно наклонил голову.

      – Здоровы будьте и вы, мужи древлянские, – Логи-Хакон учтиво кивнул. – Прошу у вас гостеприимства, у богов ваших защиты.

      Он сделал знак, и Ауки, самый молодой из его хирдманов, вынес корзину. Поочередно вынимая оттуда, Логи-Хакон возложил к подножию каждого идола по караваю хлеба и по цветочному венку, а потом указал на барана, которого купил у Свенгельда и которого привели позади дружины:

      – А это дар мой богам и всем людям древлянским.

      По знаку мужа Предслава сделала три шага навстречу гостю и протянула рог – чуть меньше того, из которого он пил при входе в гридницу Свенгельда, как он мысленно отметил. Но ее взволнованный и радостный взгляд ласкал сердце: впервые со времени приезда в Деревлянь Логи-Хакон ощутил, что кто-то здесь по-настоящему ему рад!

* * *

      Назавтра Соколина явилась ко мне с утра пораньше – мы заранее сговорились идти собирать «заячью кровь»[4], чтобы красить пасмы[5], – и мы с ней обхохотались,

4

«Заячья кровь» – одно из народных названий зверобоя. Применяется для окраски нитей и тканей в цвета от желто-горчичного до красновато-коричневого.

5

Пасма – часть мотка пряжи.