Кадын. Ирина Богатырева

попасть! Нет у тебя сил на то, знаешь сама!

      Но тут вспыхнуло у нее лицо.

      – Те! Вы трусливые куропатки! Делаете все, что Камка велит, и не думаете! Только многого ли вы этим добьетесь? А я сама камка! И в советчиках не нуждаюсь!

      И, так сказав, выбежала вон из пещеры, не успела я крикнуть ей вслед: «Очи!»

      Тяжело стало. Меня обуяла тревога. Хоть и знала, что Очишка непременно вернется, а все не могла унять ее. Девы на меня смотреть избегали.

      Прошло время, и Согдай вдруг сказала:

      – Я волнуюсь за Очи. Пойду поищу ее.

      – Очишка не дура, сидит где-нибудь рядом, нас слушает и смеется, – сказала Ильдаза. – Сама вернется.

      – Нет, я волнуюсь. Там буря, – упрямо ответила Согдай и поднялась, чтобы идти.

      – Не ходи одна, – сказала я. – Пойдите с Ильдазой вдвоем.

      И, как ни упрямилась Ильдаза, ослушаться побоялась: ушли вместе. Совсем тяжело в пещере стало. Я к огню ближе села и стала резать по кости, чтобы хоть как-то от тревоги отвлечься.

      Прошло немного времени, раздался шорох из лаза, обернулись мы с Ак-Дирьи – это вернулась Ильдаза.

      – Те, какая буря! – сказала она и села к огню, стряхивая с себя снег. – За пять шагов ничего не видать.

      – А где Очи? – спросила я. – Где Согдай?

      – Разве не приходили? – Она только тут подняла глаза. – Я видела, как вместе пошли по круче, думала, в пещеру.

      – Не было их.

      – Придут, некуда деться.

      Мне не понравилось это. Очень хотела я, чтобы девы вернулись прежде Камки. Но тут снова послышался шорох в лазе, и не успела Ильдаза сказать: «Вот и они», – как в пещеру спустилась сама Камка. Скинула силки у входа, снег с плеч сбила – и одного взгляда на наши лица хватило ей, чтоб догадаться, что у нас что-то стряслось.

      – Где они? – спросила, и девы тут же наперебой ей все рассказали: и весь разговор, и про ссору Ак-Дирьи и Очи, и о том, что видела их Ильдаза на круче. «Вернутся сейчас, сейчас вернутся», – беспрестанно причитала она плаксивым голосом, будто ее собирались ругать. Камка не выдержала и огрызнулась:

      – Если так боишься, сейчас снова пойдешь их искать, пока за руку не приведешь обеих!

      Ильдазка заныла пуще, но тут из лаза посыпался снег, и упала замерзшая Очи.

      – Одна? – Камка взглянула на нее грозно. Но та словно не слыхала. Ни на кого не глядя, насупившись, подошла к огню, протянула руки.

      – Одна? – повторила Камка громче.

      – С кем мне быть? – буркнула Очи. Держалась она так, словно не забыла еще обиды, и только пурга заставила ее вернуться.

      – Где Согдай? – спросила Камка.

      Но Очи только плечом повела, мол, мне-то откуда знать?

      Грозным, тяжелым взглядом взглянула Камка на Ильдазку. Та даже взвыла от страха.

      – Видела, видела! Своими глазами их вместе видела! От сдвоенной лиственницы уходили. Потому и звать их не стала, в пещеру пошли, думала. С нее спрашивай, не с меня!

      – Не видела