Мировая. Шамиль Идиатуллин

или Марат Ахметович, что-то распространенное, в общем), – кудрявый, усатый и безумно энергичный брюнет – ждал меня чуть ли не с распростертыми объятиями за самой обшарпанной дверью без номера. Полкан убалтывал меня полчаса очень разнообразно и квалифицированно (Ильдар молча сидел в сторонке на строительном топчанчике), и я, быть может, согласился бы с каким-нибудь из его предложений – у нас в это время было совсем худо с деньгами, – если бы живо не представил себе, как гэбэшники после очередной смены начальства или просто из оперативной необходимости в один прекрасный момент обнародуют мою расписку о получении денег или еще какое заявление – и как тщетно я буду доказывать всему миру, что не стукач и не верблюд.

      Полковник отстал только после того, как я утомился виртуозными петлями и иносказаниями, и на сетования по поводу того, что я вот оказываюсь допущенным к секретной информации, а они, значит, не имеют никакой гарантии того, что я эту информацию не разболтаю, – так вот, на сетования я снова ответил предложением, коли так, прекратить наши контакты, дабы впредь подобных опасений не возникало. Тут сиротское выражение с лица полковника как водой смыло, он рассмеялся и сказал, что, честно говоря, не верил Ильдару Саматовичу, жаловавшемуся на упрямство столь юного журналиста, но теперь убедился сам – и зауважал меня еще сильнее, чем уважал раньше, в заочном, так сказать, порядке.

      «Ах ты паразит», – добродушно подумал я, засмеялся в ответ и поинтересовался, остается ли в силе договоренность об обмене информацией. Полковник заверил, что да.

      Сильного-то обмена не происходило, мы с Ильдаром не особенно досаждали друг другу – тем более что вскоре он прекратил визиты в редакцию, а вместо него регулярными допросами нашего компьютера занялась какая-то тетка, объяснившая гильфановское манкирование прежними обязанностями тем, что не барское это дело. Забегал он редко, но метко – прямо в мой кабинет, и каждый раз с бледным листочком.

      Каждый декабрь надо было определять первостепенные политические и экономические опасности наступающего года. Кроме того, иногда майор, с позапрошлого года подполковник, просил меня выдать свою точку зрения на отдельные проблемы: то падения уровня жизни, то безработицы, а то коррупции и борьбы с нею.

      А я где-то раз в квартал, наткнувшись на полное отсутствие данных о некотором аресте или загадочном обнаружении бомбы, звонил Ильдару. И надо отдать ему должное – попробуй не отдай, – получал либо исчерпывающий ответ, либо авторитетное подтверждение того, что КГБ здесь точно ни при чем.

      Текст про натовскую интервенцию я написал в марте в ответ на внеплановую просьбу Ильдара оценить перспективы развития политической ситуации в ближайшие полгода. Удивляться скоропостижности этой просьбы не приходилось: за неделю до этого Госдума проголосовала за внесение в Конституцию поправок, посвященных изменению административно-территориального деления России. В соответствии с этими