Шум. Рои Хен

догадывается: наверняка сценарий сериала, который она никогда не посмотрит.

      Какое-то время она так и сидит, пока тревога не поднимается откуда-то изнутри, точно морская болезнь. Будто ее органы отцепились от канатов вен и артерий и пустились в бурный круиз по телу. Чтобы вернуть равновесие, она находит глазами виолончель. Техника, которой ее научила в детстве мама, когда она не могла устоять на одной ноге. Такое когнитивное мошенничество, призванное сбить с толку бушующий мозг, – выбираешь объект в пространстве, цепляешься за него взглядом, мозг думает, что ты действительно держишься, и тогда ты не теряешь равновесие. Кажется, после того успешного урока мать не научила ее ничему, даже твердо стоять на своих двоих. Или Габриэле просто больше не удается обманывать свой мозг.

      Когда официантка подходит к ней, Габриэла выпаливает, не глядя в меню:

      – Травяной сбор и шош. Спасибо.

      Травяной сбор содержит майоран, шалфей, лепестки роз и мяту, а шош – это просто сокращенно шоколадный шарик.

      – Потрясающе, – оценивает заказ официантка.

      Хорошая ты девочка, Габриэла, чай и шоколадный шарик. Молодец – не кофе, не антидепрессанты, не сигарету. Хотя кого она обманывает? Из всего этого она пробовала разве что сигарету. Самокрутку Йонатана. Пробовала прямо тут – во дворе “Принца”.

* * *

      Ты что, Габриэла, думала, войдешь сюда и не вспомнишь? Ведь для этого ты и пришла, именно для этого, потому что трагедия-то твоя известна – она в том, что у тебя самой никакой трагедии нет. Ты не Антигона, ты второстепенный персонаж, тот, у которого нет одноименной пьесы, потому что если бы таковая имелась, то была бы смертельной скукотищей. Нет, не смертельной, просто скукотищей. Так что пей травяной чай, жуй шоколадный шарик, и то и другое будет на вкус как самокрутка.

      И рот Габриэлы, вопреки любой логике, действительно наполняется дымом. Она стискивает зубы, плотно сжимает губы, но, несмотря на все ее старания, две белые струйки дыма вырываются из ноздрей.

* * *

      Был ранний вечер. Йонатан, как обычно в наушниках, сидел возле одинокого дерева во дворе “Принца”. На круглом столе перед ним стояли кружка с травяным сбором и блюдце с шоколадным шариком, лежала пачка табака с фотографией гнилых зубов и пепельница, полная окурков. Он сосредоточенно облизывал край папиросной бумаги.

      Габриэла подошла к его столу.

      – Ты вернулся, – констатировала она очевидное, вместо того чтобы спросить, куда, черт возьми, он исчезал на целый месяц.

      – О! – Он поднял взгляд. – Габриэла. – Голос подозрительно дрогнул. – Ну садись. – И указал подбородком на стул перед собой. – Что ты тут делаешь? Я думал, ты читаешь только Моцарта и всё такое.

      – Смешно, – сухо сказала она.

      Ей не захотелось объяснять, что зашла она в букинистический в поисках редкой книги стихов – единственной книжки ее бабушки.

      – Надолго ты пропал.

      Ему необязательно знать, что она считала дни. Его не было ровно тридцать семь дней.

      – Ага, –