Странники. Слезы небожителей. Эйси Джей Миллс

любовь к белому цвету. Это была женщина тридцати пяти лет с прекрасными золотыми локонами и глазами цвета пасмурного неба. Леди Аверлин обладала прекрасной фигурой и всегда подчеркивала ее платьями из дорогих тканей, а особенно обожала кружево и оборки, любовь к которым прививала и своей племяннице – Николь Аверлин.

      Леон ценил дружбу с племянницей хозяйки, правда, зародилась она задолго до того, как Констанцию стали называть владелицей пансиона. В то время здесь всем заправляла Катерина Аверлин – матушка Николь, но чуть больше двух лет назад ее сгубила нервная лихорадка. Этот случай объединил Николь и Леона: ничто не роднит сильнее, чем схожая утрата.

      Ванная комната встретила его холодом и мраком. Пара умывальников стояла у стены: простые белые, ни в какое сравнение не шли с узорчатыми раковинами в ванной комнате хозяйки, а за старой ширмой была единственная большая ванна, которой пользовалась абсолютно вся прислуга, что имела возможность здесь жить. Намываться перед рабочим днем у Леона не было времени, он быстро привел себя в порядок, а потом через заднюю дверь побежал в сад, где его должен был ждать старик-садовник.

      Почти половину дня Леон провел за подрезанием кустов, уборкой листьев и поливкой растений в теплице. Дело это было кропотливым, но за тщательно выполненную работу мадам Тулле могла выдать ему в конце недели пять серебряных шиллингов. Таких денег едва хватило бы на самостоятельную жизнь, но для Леона, получающего еду и место для ночлега почти задарма, этого было достаточно. Ему-то их и тратить было не на что, только на пару новых тряпок да на средства гигиены.

      Но надеяться на расположение мадам не приходилось, поэтому Самаэлис брался за любую работу в пансионе: перегрузить мешки с продовольствием, вычистить конюшни, убрать учебные комнаты поздним вечером.

      В этот день работы было немного. Старик Лойд, издалека наблюдавший за блужданиями Леона, вздохнул и хриплым окликом подозвал к себе.

      – Не знаешь, чем себя занять, малец?

      – Не то чтобы не знаю, – замялся Леон, – но если мадам застанет меня без дела, то подвергнет наказанию.

      – Не дрейфь, – рассмеялся старик. – Ты усердно работаешь изо дня в день, так за что тебя наказывать? Может, я и не могу дать тебе выходной, но могу разрешить немного отдохнуть. Вот, держи. Отдашь кухарке в обмен на печеную картошку.

      Леон ловко поймал брошенную ему монету.

      – Но мадам велела оставить меня без ужина…

      – А откуда ж ей узнать, что ты ел до него? – подмигнул старик. – Не противься. Молодому организму нужно нормально питаться, иначе помрешь, не дожив до тридцати. Все, ступай. И если все же пойдешь на кухню, то захвати вон тот мешок с картошкой. Миссис Биккель просила принести побольше к ужину.

      – Д-да!

      Леон, воодушевленный словами старика Лойда, тут же подхватил мешок и потащил к задней двери, которая вела прямиком к кухне. Он оказался тяжелее, чем тот предполагал. Леону