Лето севера. Юлия (Ли) Ода

еще раз, более предметно и зло, я не успела, как не успела и достойно ответить – распахнулась вторая дверь, теперь из коридора, и в комнату вошла Энья с подносом. И тут же едва не упустила тот на пол, стоило лишь разглядеть, кто к нам пожаловал. Ну правда, проходной двор какой-то, а не покои!

      – А… Они же все ушли, вроде? – растерянность заставила ее забыть о почтительности.

      – Конечно, ушли. – Я развернулась так, чтобы перегородить фаолад дорогу и помешать пройти дальше – не рискнет же он меня подвинуть? А убедившись, что не рискнул-таки, начала потихоньку теснить его обратно. – И этот господин, не знающий разницы между княжной и княгиней, тоже сейчас уйдет. Он всего лишь убедился, что эту дверь у меня есть чем запереть!

      С последним словом я захлопнула створку у того перед носом и нарочито громко провернула ключ во внушительном замке. Все! А то не хватало мне еще перед всякими тут отчитываться! Княгиня я, в конце концов, или кто?!

      – Фух, госпожа Идета, – Энья, глядя как я с видом победителя вытаскиваю ключ из скважины и водружаю его на стол, неожиданно хихикнула и воинственно сдула прядку со лба, словно это она сама ту дверь сейчас закрыла. – Да что ж это такое делается-то?!

      – Вот и мне интересно, да. Но, думаю, этот вопрос мы начнем выяснять не раньше, чем перекусим. Ставь!

      И та, повинуясь скорее тону, чем жесту, не менее решительно хлопнула поднос на стол – прямо рядом с ключом.

      – Бери стул и садись, – я первой подала пример, подтащив ближе тяжелое, с потертыми бархатными подушками кресло и кивнула ей на обитый почти таким же бархатом табурет. – Пока там совсем не остыло.

      – Так невместно же… – замерла она в сомнении.

      – Вот только не говори, что прихватила всего одну ложку.

      Энья опять хихикнула, но подняла с подноса две, показав их мне.

      – Вот и отлично! Значит, сейчас будем праздновать победу. Садись, говорю!

      Ели из одной миски, по очереди зачерпывая оттуда рагу, больше похожее на густой, потрясающе ароматный суп и подхватывая капли щедрыми ломтями хлеба, добытыми все в тех же кухнях. Как и зайчатина, он тоже казался нам сейчас необыкновенно вкусным.

      И, разумеется, это было отнюдь не первый раз, когда мы с Эньей делили одну трапезу на двоих, хотя, уверена, одобрили бы такое далеко не все. Но к этой служанке в Ахельне всегда было особое отношение: и у меня, и вообще – девчонка была дочерью Рены, моей кормилицы. Нет, не моя молочная сестра – тот ее ребенок, что родился, считай, одновременно со мной, оказался, к несчастью, слишком слаб, чтобы выжить. Но три года спустя у нее появилась еще одна дочка. Как раз когда я жила не в замке, а в их деревенском доме, мигом начав воспринимать ту кем-то вроде младшей сестрички.

      Потом отец распорядился вернуть меня в крепость, а Энья осталась дома, и снова увиделись мы всего пару лет назад, когда Рена отправила подросшую дочь в Ахельну – помогать, чем получится, и учиться уму-разуму. Ну и ясно, что для меня оказалось невозможно остаться в стороне, особенно от последнего.

      – А неплохо у них тут кухарки свое дело знают, – утолив