.

так попутно, на ходу.

      Адвокат: «Ваша честь, разрешите продемонстрировать запись?»

      Обвинитель вскочила, как ужаленная. Создавалось впечатление, что она была лично заинтересована в официальной версии дела. Она вскрикнула: «Я протестую! Это вмешательство в тайны банка!». И даже забыла сказать «Ваша честь».

      Судья: «Хорошо, покажите».

      Адвокат: «Ваша честь, разрешите пригласить сурдопереводчика, чтобы точнее понять текст разговора между свидетелями».

      Судья: «Разрешаю».

      Просмотр и перевод записи показал следующее: Руфина взяла у Кондратия большой свёрток, как оказалось, с патронташем.

      – Милый, ты всё сделал, как надо!

      – Да, зарядил, как надо.

      Ради тебя, милый, стараюсь. Пока! И поцелуй.

      Судья назначил дорасследование. Кондратия арестовали прямо в зале суда.

      Руфина направилась к выходу из зала. Обвинитель бросила ей: «Эх вы!» Видно, женщина была не только разозлена, но и очень обеспокоена тем, что пошло расследование.

* * *

      Результатом дорасследования стало то, что осудили Кондратия, а Антона освободили, ограничив его штрафом за неосмотрительность. Руфину осудили условно. Она быстро пришла в себя. Кондратий был выброшен из её души, хотя тело долго помнило его. Руфина разбила семью провинциального олигарха, перетащила его в столицу. У Руфины начался новый цикл жизни.

      Глава восьмая

      Господи, помилуй и спаси разбойника

      Яков Анатольевич подумал об Андрее: «Мы не можем быть на одной земной площадке. Или он, или я». Он сам не мог объяснить свою неприязнь к Андрею. Наряду с несовместимостью этих людей по всем параметрам было и что-то ещё. Может быть, элементарная зависть – один из главных двигателей поступков человечества. Варвара, такая притягательная для мужчин девушка, была равнодушной к нему как к мужчине. Она предпочла ему Андрея. Больше того, Яков видел, с какой симпатией относятся на кафедре к Андрею. И чувствовал, как профессоры замыкаются при его, Якова, появлении, внутренне отгораживаются от него.

      А, может, совесть Я.А. жгла душу, и Андрей постоянно напоминал ему, как он сделал страшный шаг: невольно предал Варвару и вольно, по ведению стал одним из организаторов убийства её отца. «Я был в отупении! В отупении был от страха перед Абендом, я был невменяем, граждане судьи!». Но внутренний судья уже не покидал его.

      На наш взгляд, зависть хотя и могла язвить Якова, мстить из-за этого для него было бы слишком мелко. Видимо, причина была в другом. Когда ребёнок ударится пальчиком о шкаф, он просит маму побить шкаф. И тогда боль легче. Боль Якова – осознанное им страшное преступление: трагедия семьи Берсенева – жгла душу Якову Это он подставил Варвару. Как он мог не подумать получше, как он мог забыть, что абенды не имеют ни совести, ни чести! Кроме того, он понимал, что последнее преступление его есть следствие услужения Абенду за деньги до этого. Андрей постоянно напоминал Якову о его преступлениях и усиливал боль. Христианин ценил бы это: очищайся! Но Якову было далеко до состояния души христианина. Он начал тщательно следить за Андреем, чтобы поймать того на оплошностях. У Андрея, небрежного