Жизнь, поиски и метания Андрея Георгиевича Старогородского. Юрий Огородников

выразил соболезнование семье, а в конце довольно-таки злобно заявил, что это дело рук «красно-коричневых» (так в те времена ельциноиды называли коммунистов – красные и патриотов – коричневые, то есть фашисты).

      Абенд – не очень траурное лицо, как всегда самодовольное и самоуверенное. Банкир выступил и отметил прогрессивность деятельности Берсенева, его новаторство «в нашей системе». Жаль, очень жаль. Надеюсь, преступники будут разысканы и наказаны.

      От служащих банка выступил заместитель по экономике, отметил, что деятельность Берсенева была направлена не на личные интересы, а на интересы России.

      Тут же стояли Антон и Кондратий с опущенными лицами. За спиной Кондратия Руфина казалась даже весёлой. В толпе торчала тощая фигура Якова, лицо его было безучастным, но на душе скребли кошки ядовитыми когтями: я преступник, я погиб, как жить дальше….

      Позади всех стояла и первая жена Берсенева, Виктория Евгеньевна, сохранившая фамилию своего краткого мужа: Берсеневу была нужна не женщина-философ, а домашняя, тёплая женщина, слишком тяжелая и опасная была у него жизнь. Берсенева, одетая траурно, но, как всегда, гармонично, видно, тяжело переживала смерть близкого человека. Лицо её стало совсем некрасивым. Переживал эту смерть и Александр Городецкий – убитый имел отношение к его коллеге, к тому же Александр видел социальную основу преступления.

      Андрей стоял низко опустив голову в конце толпы. Краем глаза он видел свою коллегу – Викторию Евгеньевну. Когда церемония кончилась, Андрей пытался пробраться к Варваре. Андрей страдал за неё, он даже издалека заметил, как изменилось её лицо из светлого стало тёмным, черты обострились, будто перед ним была уже не Варвара, а чужая женщина. Андрей ещё не знал, что видел Варвару в последний раз. Варвару с матерью сопровождали правительственный член, зам директора банка по экономике, телохранители. Женщины скрылись в автомобиле и уехали.

      Андрей звонил Варваре, но телефон не отвечал, ни городской, ни мобильный. Через три дня Андрей решился поехать к Варваре домой. Он долго звонил у подъезда – безполезно. Наконец, вышел охранник и сообщил, что мать с дочерью уехали, но куда, ему неизвестно.

      Жена Берсенева, жившая только своим мужем – он был для неё всем миром, и дочь, не только любившая, но и высоко почитавшая отца, не могли оставаться в этом доме, где всё ещё дышало любимым человеком. Кроме того, Варвара боялась встретиться с Андреем: стыдно, больно.

      Уехали они в Сибирь, как выяснится через несколько лет, в город Новосибирск.

* * *

      На выходе с кладбища произошло событие, удивившее провожавших Берсенева. Из милицейской машины, стоявшей у входа, вышли два милиционера и арестовали Антона и Кондратия. Их увезли в отделение.

      Кондратия скоро выпустили. Он шумел в банке: вот ведь кем оказался Антон. Ну, гад! Кондратий потребовал, чтобы ему выделили его долю капитала, так как он больше не может служить там, где произошло такое огорчительное событие. Кондратий потребовал для себя «золотой парашют». Так называют грабители огромные деньги, когда они увольняются. Нам грешным ничего не дают при увольнении. Кондратий