Инспектор Силверстон и знаковое дело. Екатерина Таёва

Мистер Силверстон, что это?!

      Не понимая, что ее так напугало, Саймон просто обнял ее за плечи и усадил в кресло со словами:

      – Спокойно, Эмили. Спокойно… Здесь нет ничего страшного… Вот так. Просто расскажите нам, что вы увидели..

      Трясясь от волнения, миссис Эвертон снова указала на фото:

      – Вот там.. Понимаете, мистер Силверстон. У Сары много лет была картинка…

      – Хорошо. Картинка. Какая из них?

      – Её нет теперь, понимаете. Там была цитата… Такая, изящным шрифтом написанная цитата из Библии, – тут женщина запнулась. Констебль метнулся к раковине, налил стакан воды и поднес Эмили.

      – Цитата. Какая цитата? – продолжил Саймон.

      Немного обретя контроль над собой, миссис Эвертон ответила:

      – Там было написано: «Грехов моей юности не вспоминай» – это стих из книги Иов, кажется… Цитате было два десятка лет, не меньше. Листок внутри рамки уже пожелтел, края начали осыпаться,– тут она глотнула еще воды, – А сейчас… посмотрите, что вместо нее.

      Саймон подошел к стенду с фото и картинками. Единственная цитата из Библии, которую он обнаружил, была выполнена на новеньком белом листе. Она гласила: «Умерший освобожден от греха».

      – Вы видели? – с ужасом в голосе спросила Эмили. – Что это значит, мистер Силверстон?

      – Это значит, что я не сдержу своего слова, Эмили, – задумчиво ответил Саймон, – Я обещал вам, что завтра вас уже никто ни о чем не спросит. Увы, вам придется явиться к нам в отдел для дачи более подробных показаний…

      После того, как кофе было выпито, и Саймон вручил несколько успокоившейся миссис Эвертон повестку для явки завтра в участок, они все вместе покинули дом.

      Погода к этому времени изменилась: солнце скрылось за густой серой ватой туч, холодный ветер усилился. Миссис Эвертон, не желая мерзнуть на ветру, попрощалась с полицейскими, пересекла улицу, и, аккуратно обойдя Бьюик, скрылась за массивной дверью, стилизованной под Средневековье стреловидными петлями и декоративными элементами, а констебль нырнул в багажник своей машины и вытащил оттуда прибор для пломбировки. Ковыряясь с установкой пломбы, он попутно высказывал стоявшему рядом Саймону свой взгляд на происшествие:

      – Не понимаю, чего тут еще возиться, Грэм. Никаких четких улик, совсем никаких. Подумаешь, был второй гаджет. Что с того? Она могла его потерять или разбить накануне. А дочь и соседка совсем необязательно были в курсе всех ее дел, могли о гаджете и не знать. А цитата… Так тут еще яснее. Покойная скорее всего сама ее и поменяла, прямо перед тем как пойти и наглотаться таблеток. «Умерший освобожден от греха» – по мне, как раз подходяще, чтобы потом и покончить со всем на свете.

      Саймон решительно мотнул головой и ветер растрепал его русые кудри:

      – Ты не понимаешь, Джей. Миссис Эвертон уверяла нас, что ее соседка была очень верующей женщиной. А раз так, то самоубийство было бы для нее не освобождением от греха, а наоборот, еще одним тяжким грехом. Про гаджет, конечно, мог никто не знать. Но тогда зачем покойница это скрывала