Бандитский Петербург. 25 лет спустя. Андрей Константинов

в ресторане «Невский», Калина произнес тост: «За нас, за воров, за наше воровское братство!» Тост, конечно, поддержали, но, расходясь, участники сходняка посмеивались: какое уж тут братство – каждый хочет свое урвать, того и гляди от брата перо в бок схлопочешь. Впрочем, все это мы уже тоже проходили. Идеология с торжественными ритуалами нужна прежде всего правителям, чтобы управлять своими подданными. Лидеры коммунистической партии, пропагандируя пресловутый моральный кодекс строителя коммунизма, как известно, редко отличались неприхотливостью в быту и моральной щепетильностью… В воровском мире идет тщательно скрываемая от непосвященных глаз клановая борьба. Борьба эта объясняется не идеологическими противоречиями, а более просто и традиционно – стремлением к власти, к теплому месту под солнцем… Другое дело, что официальная мотивировка каждой очередной ликвидации, конечно же, все равно будет строго идеологизирована: «Смерть изменнику!»

      С некоторой долей условности представителей воровского движения образца конца ХХ века можно разбить на три основные группы. Первые – воры старой закалки, абсолютизирующие воровской кодекс, выработанный на протяжении десятилетий и не допускающие малейшей его ревизии (таких с каждым годом становится все меньше). Вторые, которые сродни нынешним либералам, зачастую относятся к разряду примазавшихся (они признают и лоббируют только те воровские законы, которые сегодня для них выгодны). И наконец, третья группа эдаких центристов, выступающих за разумные изменения в воровском кодексе.{ Существуют и другие классификации. Так, например, некоторые специалисты делят воровское движение по этническому признаку – на мусульманскую и славянскую ветви (черные и славяне), между которыми периодически возникают очаги повышенной напряженности. В последние годы в силу известных причин такое вот деление с националистическим оттенком стало особенно актуальным. Старые законники с грустью вспоминают прежние времена и, вздыхая, жалуются: мол-де при Советском Союзе ни свои, ни менты нас «лицами кавказской национальности» не называли. Такая вот ностальгия по былой дружбе народов.}

      Когда-то видимость личной скромности в быту была нужна ворам в законе в первую очередь потому, что они являются собирателями, держателями и приумножателями так называемых общаков – воровских касс, средства от которых тратятся на то, чтобы греть зоны, помогать родным зэков, встречать и обустраивать откинувшихся, то есть освободившихся, платить адвокатам и информаторам. Если хранитель общака начнет жить на широкую ногу, у остальных волей-неволей зашевелится мысль: «А не запускает ли он лапу в общак?» Кража из общаковского бюджета – это, между прочим, крысятничество. А крыса – хуже педераста. И это в определенных кругах ниже плинтуса и вообще за гранью добра и зла. Неудивительно, что большая часть внутренних конфликтов в воровской среде так или иначе связана именно с претензиями по поводу ведения общака. Санкции к запустившим лапу