Институт благородных дэвров, или Гувернантка для варвара. Анна Ледова

очень-то я словами умею, – буркнул дикарь.

      – Чтобы выразить восхищение или просто уважение к собеседнику, не обязательно владеть ораторским искусством. Достаточно, например, обращения на «вы»… – забросила я пробную удочку. – Да, господин Риедарс, я знаю, что у вас не принято обращаться к одному человеку в плюральной форме… Ну, то есть, как если бы перед вами было несколько людей… Но у нас это считается хорошим тоном. Думаю, все присутствующие дамы были бы вам благодарны.

      – Что, и букашек тоже на «вы»? – недоверчиво кивнул он на довольных близняшек.

      – Бука… о, боги. К девочкам в таком возрасте можно на «ты». А моих будущих воспитанников я в первую очередь начну учить принятым у нас обращениям, если они хотят произвести впечатление даже на таких юных леди. И вы, господин Риедарс, могли бы стать для них достойным примером. А вечером, разумеется, приходите – я с удовольствием поиграю для всех снова.

      – Добро, – хмыкнул дэвр. – Вот малявочка вы, тесса, а своё, посмотрю, гнуть умеете.

      И он протянул мне огромный сжатый кулак. Это ещё что за жест? Мысленно извинившись перед отцом и дедом, я легонько стукнула по нему своим кулачком. Дэвр пророкотал дамам: «Леди. И букашки». И вышел из салона. Места сразу стало в два раза больше.

      – А я вам говорила: эта девочка и медведя научит танцевать, попомните мои слова, – заявила предовольная Мелли. – А уж его медвежат и подавно!

      Глава 4

      Наше с Имельдой путешествие подходило к концу: капитан сообщил утром, что к обеду судно прибудет в Ноош-Тейн. Всем остальным предстояло плыть дальше, на Мота Нуи.

      Дамы задались целью поразить кайарахи и другими изящными искусствами Вельтарингии. У Фионы Астерби оказался красивый и хорошо поставленный голос, Имельда Ризе пылко и страстно декламировала целые страницы из поэм. Но ни пение, ни стихи, ни даже чувственный танец четы Ригель-Войц под любимый всеми вальс Ровени дэвра не впечатлили. Громогласный Чёрный Вепрь замирал, только когда я опускала пальцы на клавиши рояля.

      К счастью, золотом он больше не швырялся, но порой вёл себя так, что мне становилось не по себе. Например, после особо удачного отыгрыша молча мог так сильно ударить себя кулаком в грудь, что другому на его месте переломало бы рёбра. Или тихо зарычать. Ну, как тихо: это яростное клокотание в груди слышали все. А ещё порой смотрел так, что страх пробирал. И сразу вспоминались жуткие истории про похищенных дев…

      Так что окончание пути я восприняла даже с некоторым облегчением. Переносить рояль дэвр матросам не позволил, в одиночку взвалив на широкую спину полюбившийся инструмент. В Ноош-Тейне нас уже встречали. Когда все наши вещи уже высились на пристани, и мы с Имельдой сошли на берег.

      А там…

      – От это буфера! – оглушил меня восхищённый басовитый рык, едва я сделала последний шаг с трапа.

      Еле подавив в себе глупое подростковое желание сгорбиться, я поморщилась, но не от базарных эпитетов, а от громкости дэвров. В этом они Чёрному Вепрю ничуть