Follow me. Мари Мальхас

достроенные дома, а нарядные гости оказались взрослыми и скучными

      Бегала там, правда, одна малолетка – дочь тёти Златы, и мама, конечно же, настаивала, чтобы я играл со своей двоюродной сестрой, потому, девочке, видите ли, скучно.

      Я не мог понять, какое мне дело до того, что ей скучно. Я чувствовал себя не лучше, но этим почему-то никто не озаботился. Так неужели я приехал в качестве клоуна, который стал бы развлекать маленькую девочку, пока взрослые гуляли и бросались странными шутками? В таком случае вынужден их расстроить – я не собирался этого делать.

      Я засел на чердаке, единственном неубранном и захламлённом месте дома. Зато там пахло землёй и свежей древесиной, а не клеем и штукатуркой.

      Я разровнял, обрезки не пригодившихся обоев, повернул обратной стороной, я принялся рисовать на них шариковой ручкой – никаких инструментов для рисования в выделенной мне комнате не нашлось.

      Так я провёл пару дней, меня не беспокоили, разве что звали на очередной приём пищи. Проглотив еду, поставив, как учили, тарелку в раковину, я снова убегал наверх.

      Однажды, согнувшись над листом обоев, я почувствовал на себе чей-то взгляд, оглянувшись, увидел, что двоюродная сестра стоит всего в паре шагов от меня и внимательно наблюдает, как я рисую. Я ничего не сказал и продолжил, но повернувшись через время размять шею, увидел, что она никуда не ушла. Более того, уселась поудобней на кусок линолеума.

      Я отложил решение пройтись к окну и дать небольшой отдых глазам и продолжил рисовать! В этом вдруг появился какой-то иной смысл: рисовать приходилось не только для себя, это было кому-то надо. К моему удивлению, стало получаться намного лучше, идеи приходили в голову быстрее, я выписывал самые сложные детали, воображая, как при этом должно меняться лицо девочки.

      В конце концов не выдерживал и оборачивался, и блеск в её глазах придавал мне уверенность, я чувствовал себя сильным, умелым, нужным. Так мы и разошлись вечером по своим комнатам, не сказав ни слова.

      Но на следующий день я уже ждал, когда она придёт и даже не начинал рисовать, пока на лестнице не послышались тихие шаги. Но в этот раз девочка не стала садиться на линолеум, она подошла прямо ко мне:

      – Я тоже так хочу уметь! – сказала она.

      Это было так мило, ещё и чуть перекосившиеся очки на покрытом светлыми веснушками лице придавали ей смешной вид.

      – Ну, так умей! – ответил я. – Тоже бери и рисуй. Кто же мешает?

      – Я не умею, – настойчиво повторила девочка. – Ты меня научишь?

      Я растерялся:

      – Ну… так… – я мог научить, и сам не мог понять, почему ищу повод отказать. Привычка быть одному, замыкаться в себе брала своё: – Так, а как? – наконец всплеснул руками я. – Ты не видишь, какие у меня инструменты?! Кусок обоев, да ручка! Тут не то, что учить, у самого рисовать ни черта не выходит!

      Девочка на мгновение застыла, обводя глазами мои предметы рисования, затем резко бросилась к лестнице и галопом помчалась вниз. Наступила тишина, какое-то время я ждал, потом уже вновь схватился