Легенда о Пустошке. Алексей Доброхотов

и даже его законную супругу. Едва он узрел приближающихся к нему пенсионерок так тут же с криком «женщина, женщина», набросился на ближайшую Анастасию Павловну и прилюдно попытался овладеть ею прямо во дворе дома. Пришлось силой его оттаскивать от опрокинутой навзничь дородной доярки. При этом едва с ним справились. Такой он обладал невиданной силой и изворотливостью. Участковому пришлось всем своим весом придавить старика к земле, в то время как остальные с трудом сдерживали вертлявые ноги.

      – Верка, веревка крепкая в доме есть? – крикнул милиционер

      – Это еще зачем? – недоуменно спросила хозяйка дома.

      – Так есть или нет?

      – Найдется, если надо.

      – Неси. Быстро.

      Вера Сергеевна спорить не стала и вскоре вернулась с мотком крепкой бельевой веревки. После чего вместе с бывшей дояркой, как смогла, обмотала извивающееся тело противно визжащего супруга.

      – Он сумасшедший, – поставила диагноз бывшая учительница, – Абсолютно. Он меня укусил. За плечо. Посмотрите. Прокусил пальто, пока я руку держала. Он просто сошел с ума.

      Никто возражать не стал.

      – Это Марья его отравила, – догадалась вдруг Вера Сергеевна, – Ведьма! Убью!

      – Чем это она его отравила? Никогда никого не отравливала, – возразила Анастасия Павловна.

      – Она же при тебе сказала, что опоила его отваром. Или ты забыла? – напомнила огорченная супруга.

      – И что с того? Потому и напоила, что был не в себе, – предположила Элеонора Григорьевна.

      – Как же не в себе? Сглазила мне мужика, чертова ведьма. Отравила. С ума свела. Что вот теперь я с ним делать буду? Куда он такой, черт лохматый, нужен? Господи, горе-то какое, – запричитала Вера Сергеевна.

      – Отравила, не отравила – это, я полагаю, у нее следует выяснить, – сделал вывод Василий Михайлович, – Пошли, бабы, к знахарке.

      – И его возьмем, – указала Вера Сергеевна, на связанного мужа – Пускай скажет, чем она его опоила. Господи, на кого он теперь похож?

      Зрелище, какое являл из себя Афанасий Никитич, отнести к категории приятных мог только изощренный мозг мазохиста. Он скулил, хныкал, просил кушать, извивался, плевался, брыкался и под конец крупно обделался. Пришлось его волочить в баньку, всем вместе держать, отмывать, переодевать, снова связывать. Пока это все проделывали ему два раза удалось укусить за палец особенного настойчивого Василия Михайловича, один раз больно лягнуть ногой в живот Элеонору Григорьевну и плюнуть в правый глаз Анастасии Павловне. В общем, удовольствия всем досталась. Особенно Вере Сергеевне, мужественно принявшей на себя всю самую грязную работу. Но она довольно быстро взяла себя в руки и стойко сносила свалившееся на нее несчастье.

      – Прямо животное какое-то, – жаловалась она, когда деда все дружно вывели из баньки и усадили лавочку.

      – Скотина, – сдержанно поддержала Анастасия Павловна, – Они все скотины.

      – Кто? – поинтересовалась Элеонора Григорьевна.

      – Мужики, – уточнила бывшая доярка.

      – Это