Море любви, океан бухла. Данила Чебоксаров

mphasis>

      Горя, как столб румяный?

      Пушкин

      Предуведомление

      Употребление персонажами спиртного и их неуёмные любострастные действия имеют чётко выраженную сатирическую направленность, изображены в юмористическом ключе, комического эффекта и абсурдности ради; автор гневно осуждает подобного рода пристрастия в реальной действительности. При создании книги писатель не принимал крепкий алкоголь и не участвовал в оргиях – роман написан исключительно на наитии.

      Бухайте умеренно и трахайтесь по любви!

      ВНИМАНИЕ!

      В КНИГЕ БУХАЮТ, КУРЯТ, ЕБУТСЯ И МАТЕРЯТСЯ!!!

      ПОТОМ НЕ ГОВОРИТЕ, ЧТО ВАС НЕ ПРЕДУПРЕЖДАЛИ!

      Вместо вступления

      В Купавну прибыли почти по графику, чуть после полудня. Когда красная «Мазда» остановилась у железной калитки, ведущей на участок m-lle Вронской, Аннабела Райская, нагая по пояс, или как сейчас выражаются «топлесс» (или «топлес», так в толковом словаре) восседала на крылечке дощатого дачного домика, принимая солнечную ванну и куря трубку ручной работы, подаренную ей отцом (или батяном, как ласково, с лёгкой патиной фамильярности называет папеньку Аннабель) на полуюбилей.

      – Здорово, гондоны! – уветливо приветствовала Райская прибывших, поднимаясь на длинные статные ноги, едва прикрытые короткой свободной плиссированной юбочкой-шотландкой, расправляя кососаженные плечи и при этом величаво выпячивая вальяжно всколыхнувшуюся грудь, ввиду совершенства не поддающуюся описанию (а посему мы не будем и пытаться, а лишь отметим её четвёртый размер).

      – От гондонихи слышу! – весело откликнулась хозяйка усадьбы.

      – Куда запропали? – осведомилась Райская. – Уже часа полтора вас жду!

      – Ждали, пока князь побреют подмышки-с! – чирикнула Вронская в ответ подруге и обратилась к своим спутникам: – Позвольте представить вам, господа, мою лучшую верную подругу: прекрасная Аннабела Райская, прошу ебать и жаловать!

      – Я предпочитаю, чтобы меня называли Аннабель, – мягко дополнила Райская. – Но как вам будет угодно.

      – Князь Лев Данилыч Братиславов, почти Мышкин, – продолжила Вронская. – Старший советник Эраст Петрович Батюговский, почти Фандурин.

      – Рада знакомству, – тонко молвила Райская. – Надеюсь на скорое продолжение!

      – Всё будет, будет, – деловито проворковала Вронская. – Но сначала надо разгрузить машину.

      Одним своим видом Райская с первого взгляда поразила князя в самое сердце, в чём Лев незамедлительно ей и признался, в знак своей искренности прижав обе ладони к левой стороне груди.

      – Только поебстись ей сразу не предлагай, – предупредила его Вронская. – Она согласится, а нам ещё предстоит накрывать поляну!

      – Любезная сударыня, милая Аннабель, это злостный навет!.. – молвил князь с жаром и вдохновенно. – Я предлагаю поебстись только после первого поцелуя! Слово чести!

      – Убавь патетику, княже, – заметила Вронская с некоторым неудовольствием.

      – Не ревнуй, славная Ада, не ревнуй! – кротко отозвался тот.

      – Насчёт лобызаний хочу заметить, что я не целуюсь, – предуведомила Райская. – Посему этот этап мы сможем пропустить.

      – О!.. – лишь коротко смог выговорить Лев Данилыч.

      На нём были тонкие свободные шорты-бермуды на голое тело, и Ада не могла не обратить внимание на то, что у него не стоит – это показалось ей и удивительным, и подозрительным, и успокаивающим, и тревожащим. На Батюговского-Фандурина же Райские прелести произвели ожидаемое впечатление – Вронская заметила в области его паха лёгкое вздутие, каковое только мог спровоцировать крохотный хуйчишко.

      – Адок, это тот самый Мышкин, о котором ты столько рассказывала? – без стеснения спросила Аннабель подругу.

      – Собственной персоной, – подтвердила та.

      – А не староват он для тебя? – молвила Райская со смутным сомнением. – По-моему, он годится нам в отцы.

      – Я годился бы вам в отцы лишь в том случае, если бы родил вас в возрасте менее двадцати лет, а это не считается! К тому же я юн и, более того, девственен душой! – пылко воскликнул князь и спокойнее добавил: – Но в любом случае, я могу удочерить вас обеих, и уж поверьте – не по одному разу!

      Вронская отвела его в сторону и шепнула на ухо:

      – А почему, если бы ты родил нас в девятнадцать лет, это бы не считалось?

      – Отъебись, – шепнул князь в ответ. – Я сам не вполне понял, что сказал.

      Мужчины выгрузили из автомобиля и уже отнесли в дом пакеты со спиртным и провизией и упаковки с пивом, когда на сцене появился пятый персонаж.

      – А вот и несравненный Архаил Ипатьевич Пореев через «о», единственный и неповторимый, – торжественно возвестила графиня Вронская. – Позвольте отрекомендовать: рьяный анархист, принципиальный нудист, редкостный похуист, злостный бухарь и закоренелый