Инклюзиция. Алексей Небоходов

Сначала думала, что он в командировке. Каждый день спрашивала о нём. А я… я не знал, как объяснить, что он больше не вернётся.

      Данила ненадолго замолчал, но затем продолжил:

      – Я всегда был… обычным. В школе, в университете. Учился нормально, но не отлично. Никогда не был лидером. Просто существовал. Отец часто говорил мне: «Ты должен быть сильным, Даня. Ты мужчина». Но я никогда не чувствовал себя таким.

      Его голос стал тише.

      – Когда отец ушёл, я понял, что теперь всё на мне. Сначала это казалось невозможным. Аня часто плакала по ночам, мама приходила домой усталой, но улыбалась, чтобы поддержать нас. Я пытался быть полезным – готовил, убирал, помогал с уроками. Но всё это казалось таким незначительным.

      Мила внимательно слушала. Её лицо оставалось спокойным, но в глазах появилась лёгкая тень сочувствия.

      – Когда я поступил в университет, мама была так горда, – продолжил Данила. – Она сказала: «Ты сделал это, Даня. Ты на правильном пути». Но я никогда так не думал.

      Его голос затих. Он снова уставился в потолок, словно тяжесть воспоминаний лишила его сил.

      Мила не торопила его. Она смотрела на него, и в её взгляде впервые не было ни насмешки, ни презрения. Только понимание.

      – Для меня университет был просто продолжением пустоты, – тихо сказал Данила, не отрывая взгляда от потолка. – Учёба, лекции, сессии – всё сливалось в одно. Я не знал, чего хочу. Просто плыл по течению.

      Он замолчал, но через мгновение продолжил ещё тише:

      – Знаешь, что самое странное? Когда всё это началось, я подумал, что это моя вина. Будто я сделал что—то не так, что привело к этому. Черви, вторжение – всё произошло так внезапно, так… необъяснимо. И тогда я понял, как мало ценил то, что у меня было. Обычную жизнь. Семью. Даже те моменты, когда отец был с нами.

      Он повернулся к девушке. Их глаза встретились, и она заметила в его взгляде смесь боли и признания.

      – Я просто человек, который никогда не понимал, что для него важно. И только теперь, когда всё разрушено, я начинаю видеть, что я потерял.

      Мила долго молчала, её взгляд был сосредоточен на нём. Наконец, она тихо произнесла:

      – Ты не всё потерял. Ты всё ещё здесь. Ты можешь что—то изменить.

      Данила едва заметно улыбнулся, но ничего не ответил. Его взгляд снова устремился к потолку.

      Мила продолжала наблюдать за ним. Её выражение лица стало мягче, но в нём читалась печаль. Она осторожно протянула руку и слегка коснулась его ладони. Её прикосновение было лёгким, почти неощутимым, но тёплым.

      – Ты найдёшь свой путь, Данила, – сказала она. – Ты сильнее, чем думаешь.

      Он повернулся к ней. В его глазах мелькнул отблеск благодарности. Он кивнул, но снова промолчал. На этот раз тишина между ними не была напряжённой. Она казалась утешительной, словно эта короткая передышка могла залечить их внутренние раны.

      – Я даже не могу поверить, что мы вот так сидим здесь и разговариваем, – вдруг сказал Данила, нарушая тишину. – Ты всегда казалась мне такой надменной и недосягаемой.

      Мила