Первый вампир. Владимир Супрунов

петь супротив зверя будете. Будете?

      Глафья лукаво посмотрела на Эмара и тот чуть не поперхнулся.

      – Гимны пьет могу. Мать Мира чту.

      – Вот и ладно. Я вас научу, как быть. Стиб, ты поел уже?

      Мальчуган старательно вылизывал тарелку языком.

      – Угу, – буркнул он, не отрываясь от своего дела.

      – Тогда поди, погуляй. Там Тоха, дружок твой уже дожидается, поди.

      Стиб залпом выпил молоко, протиснулся между теткой и столом и выпорхнул из комнаты. Ему, конечно, очень хотелось остаться и послушать, как Глафья будет южанина учить, но ослушаться не смел, да и Тоху он давно не видал, а рассказать ему много чего есть. Как только дверь за ним захлопнулась, женщина тут же пересела к массаиту на кровать, и он всем телом ощутил исходящий от нее жар. У него, конечно же, были женщины. Раз в три месяца, на день Матери Мира, в Аммасаит привозили жриц из ее храма, которые делили ложе с массаитами. Но происходило это все в полной темноте, лица их были скрыты под чабалой, специальной тканью через которую рассмотреть было ничего не возможно. Так же жрицы не снимали свою традиционную одежду, укутанные от горла до щиколоток и оголяя лишь одно необходимое для этого дела место. Трогать их запрещали, использовалась одна позиция: женщина снизу, мужчина сверху. При этом ни о каких чувствах, страсти не было и речи. Они просто осуществляли ритуал, чтобы расслабить чресла массаитов и тем самым помочь им в борьбе с уампири. Сейчас же, горели свечи и света было больше, чем достаточно. Глафья испытывала к Эмару огромную симпатию, она вожделела его всем своим роскошным телом и душой в придачу. И он, к своему удивлению, отвечал ей взаимностью. Он даже и не знал, что ему нравятся женщины с такими формами. Ведь все жрицы, с которыми он спал, словно доска для стирки: худые и жесткие. Да, он испытывал к ним влечение, но это было сродни желания утолить голод пищей. Сейчас же он чувствовал, как его смуглое лицо наливается краской, ладошки потеют, губы пересыхают, дыхание перехватывает, сердце начинает биться все быстрее и быстрее, а в чреслах разгорается огонь. Он повернулся к Глафьи. Та не сводила с него своих черных, влажных глаз, в которых горело такое же желание, как и у него.

      – Я тебя научу, – прошептала она, – только немного поз…

      Договорить ей Эмар не дал, закрыв рот поцелуем. То, что происходило с массаитом этой ночью, он никогда раньше не испытывал. Он словно оказался в другом мире, до этого ему не ведомом. И мир этот был божественен.

      Глава 4

      – Бегут крестьяне, ваша светлость. Все хутора, что у Дубчащи опустели уже.

      – Как бегут, – нахмурил тонкие брови Кларен Балич, – от чего бегут?

      – Чудовище в чаще объявилось, говорят человека ест целиком.

      Герцог бросил взгляд на Эдгара, своего ближника. Тот кивнул.

      – Почему не доложил? – спросил он его.

      – Послал звено красное зверя того убить. Не хотел вас по пустякам беспокоить.

      Балич оскалился.

      – И как звено? Справилось?

      – Нет вестей пока.

      Герцог рассмеялся.

      – Подымай дружину, на охоту поедем. Давно я не охотился.