Земля Инамая. Лен Хардин

", что в дословном переводе с юдийского значит "дева со сломанными пальцами".

      Настольная лампа раздражающе мерцала, но не так истерично, как несколько часов назад, а по-другому – лениво, будто бы смирившись со своей участью. Дрожащая тень читающего человека ложилась на казенный стол местной библиотеки, пустой в этот поздний час. Библиотекарша, заглянув в кабинет полтора часа назад, недовольно хмыкнула, и, пересадив сонного охранника ближе к дверям, ушла домой.

      Оставаться на работе дольше положенного времени она не собиралась даже ради человека с красными документами.

      Человек часто моргал покрасневшими от усталости глазами, но вчитывался внимательно, изредка усмехаясь, или бормоча что-то себе под нос. Он был довольно высокий, но сутулые плечи выдавали тот факт, что он часто проводил вечера, согнувшись над книгой. Темные взъерошенные волосы, слегка тронутые сединой на виске, нездоровый цвет лица и отрастающая щетина контрастировали с идеально выглаженным костюмом и дорогим пальто, небрежно брошенным на спинку стула. Всесильные красные корочки лежали на столе, тускло отсвечивая золочеными уголками и массивным знаком гильдии.

      Предмет его интереса, старинный учебник-руководство, написанное лет двести назад полуграмотным деревенским колдуном, сложно было назвать научным трудом – по слухам, первоисточник содержал столько орфографических ошибок, что переписчики могли часами расшифровывать одно слово. Но общеизвестен был тот факт, что для многих долинных народов сведения, изложенные в книге, были проверены на практике.

      «Инамки появляются так же, как и большая часть всякого иного необъяснимого зла – через человека. Хотя каждый, кому посчастливилось видеть оных и остаться в живых, никогда не смел бы назвать их человекорожденными. Однако это так. С рождения нельзя определить, станет ли младенец страшной поздемной девой или нет, нельзя это определить и в ребячьем возрасте. Лишь когда девушки становятся женщинами, взрослеют и впервые заплетают в косы авеловы ленты – тогда можно заметить признаки зла. Наблюдательному чародею возможно распознать инаму и уничтожить ее прежде, чем она станет воплощенным злом. Для этого чародей должен внимательно приглядываться к девицам. Та, которой предназначено стать инамой, сама того не осознавая, чувствует неудержимую тягу ко тьме, и всячески отгораживается от привычных девичьих забав и гуляний. Ничто более не радует ту, что предназначена жизнь в сырой земле. Если девица грустна, задумчива, почасту проводит времени одна, гуляет вдали от селения – магу следует приглядеться к ней».

      Как просто… ну приглядись-приглядись, юный и неопытный Ян Дитмар, еще без гильдейского крепа и заветных корочек. Молодой дурак, сосланный на практику в глухую провинцию, где все твои обязанности – смотреть чтобы дряхлый куратор не переломал кости о собственный порог, да куры его не передохли. Непонятно и тоскливо тебе было, помнишь? Помнишь, как распирало тебя от неизведанных еще чувств, как сводил с ума напоенный цветущими травами воздух, а звезды казались такими яркими после пыльных потолков Академии.

      Посмотри, преодолевая юношескую робость.

      Посмотри на красивую деревенскую девушку, кровь с молоком и медом, на ее косу толщиной что твои запястья. Посмотри …. и скажи, что быть ей жуткой тварью, кем пугают детей и баб у колодцев… И родителям ее скажи, что зря они растили ее семнадцать с половиной лет, что дорога ей – во тьму и зло. И уничтожь.

      “…далее девушка впервые проявляет черты инамки. С нею случаются приступы, отсутствующий взгляд, бормотания, или напротив – долгие часы молчания, желание нанести себе и близким вред.”

      Или домашней птице – так случилось с нею.

      “Инам тянет к малым детям, или к женщинам на сносях. Но дите от прикосновения инамы может заболеть или даже погибнуть. Известны случаи, когда инамка зазывала к себе тех детей, что знала при жизни, и они, неразумные, уходили за нею вслед. Посему, коли инаму еще не поймали, матери детей своих заговаривают и не пускают далеко от дома.

      Потом дева уходит в леса – она уже далека от мира смертных, ее не видят животные и насекомые ползают по ней, ничуть не боясь. Долго…”

      Долго будут искать ее мать с отцом. Всю деревню поднимут – и не найдут. И на тебя, глупый недомаг Ян, будут пенять – ты, мол, напугал девчонку. Ты, да куратор. Дурак молодой, дурак старый – кто вас, проклятых магов, разберет. Ох, как долго будут искать. Долго…

      “… Долго ищет она место для своей норы – обычно это старый овраг или самая глухая чаща, где, среди корней, инамка начинает рыть себе могилу. Она роет ее долго, используя свои лишь руки, и не чувствуя боли – от того среди предков известна она как "кан-гараш", сломанные пальцы, которые изломаны, а потом срастаются неправильно и страшно. Она может рыть долго, неделю или даже месяц, после чего спускается на дно ямы. Земля, уложенная вокруг могилы особым образом, медленно оседает обратно, погребая ее в недрах своих. Долго инама сидит под толщею земли, и потом начинает копать – вниз ли, в стороны, не имеет значения. Ее нора становится больше , простирается на многие расстояния под землей. Питается она тварями подземными, либо заманивает в свои норы диких зверей.

      Страшна