Мальтийский рыцарь. Ева Арк

мадемуазель.

      – Только проследи, чтобы он не заглядывал внутрь.

      Не прошло и получаса, как шкатулка снова оказалась в руках у Камиллы. Откинув крышку, девушка увидела там письмо, а под ним – старинное золотое кольцо. Вот что было в письме: «Дочь моя! Я получил Ваше послание, где Вы жалуетесь на то, что Вам плохо живётся в аббатстве и что мать-настоятельница, несмотря на Ваше с ней родство, даже более строга к Вам, чем к другим послушницам. Послушайте меня: Бог всегда испытывает тех, кого любит. Поэтому примите со смирением и покорностью свою участь и не жалуйтесь никому. Ведь Вы – из рода де Морле. Все Ваши предки принимали посланные Творцом испытания с радостью, видя в них возможность доказать свою любовь к Нему. Когда Господь отнял у меня Вашу матушку, я тоже было возроптал, но быстро понял, что чем больше мы испытывает страданий в земной юдоли, тем более лёгким будет наш путь к вечному блаженству. Чувствуя, что мне уже недолго осталось мучиться здесь, я посылаю Вам кольцо Вашей матери. Не бойтесь, после моей смерти о Вас позаботятся. Сначала я хотел назначить Вашим опекуном графа де Оре, но он, к сожалению, отказался, так как проводит большую часть времени на королевской службе. Тогда я вспомнил о его дяде, господине де Монбаре. Хотя я не знаком с бароном, но, уверен, что он как родственник де Оре не может не быть человеком великодушным. Я написал ему в Бургундию и господин де Монбар согласился стать Вашим опекуном. Со временем он найдёт Вам достойного мужа. Шлю Вам своё отцовское благословление. Да пребудет с Вами Господь, дочь моя! Ваш добрый отец Готье де Морле».

      Прочитав письмо, Камилла внезапно ощутила стыд. Оказывается, барон де Морле был таким же любящим отцом, как и банкир де Нери. Он желал своей дочери счастья. А её судьба сейчас была в руках Камиллы. Внезапно девушка поняла, что ничего не скажет матери. Пусть всё идёт своим чередом, а ей нет дела до любовных интрижек бретонки. Вот только как быть с Шарлоттой? Наверно, стоило бы поговорить с Ипполито, но станет ли брат слушать её?

      – Простите, мадемуазель, но сюда кто-нибудь может войти! – прервала её мысли Марион.

      Не успела Камилла вернуться в свою комнату, как появилась горничная Изабель:

      – Что случилось, Перрин?

      – Я за Вами, мадемуазель. Ваша матушка приказала Вам переодеться и спуститься к гостям.

      – Она что, передумала?

      Перрин поджала губы:

      – Ваш батюшка на этом настоял.

      Камилла вздохнула. Одета она была по-домашнему: почти невидимая сеточка на волосах, сплетённая из нитей речного жемчуга, и серое платье из тонкого сукна. Однако сейчас у неё не было настроения наряжаться. Когда девушка сказала об этом горничной, та покачала головой:

      – Хозяйка будет недовольна.

      Тем не менее, перечить Камилле не стала.

      Когда девушка вошла в зал, её отец сидел на диване, а сзади стояли Ипполито, Оттавио и д’Эворт. Рядом с банкиром расположился какой-то молодой человек, а ещё один, стоя, разговаривал с хозяином. Изабель же сидела на стуле напротив мужа, а девушки – по бокам от неё.

      – Вот