(Не) Морозко. Мора Крайт

из-за него.

      Уф!

      Но почему мне так жарко?

      Мое тело налилось огнем, голова закружилась, на лбу выступили капельки пота, ноги подкосились.

      Если бы я не схватилась за прикроватный столбик, упала бы на пол. Так, по крайней мере, я буду лежать на постели…

      Как та девушка.

      Она тоже выпила третью чашу и слегла. Видно, в нее добавили яд.

      Я почти в беспамятстве легла на твердое ложе, которое приятно меня охладило.

      Наверное, я металась в бреду, потому что резной искрящийся потолок закружился по ходу солнца, а затем – против.

      Вспыхнуло голубое солнце и начало испепелять меня холодными белыми лучами. Глаза резанула боль, и по щекам хлынули слезы.

      Я закричала, хотя, возможно, это был смех.

      Мир закружился в калейдоскопе, разбившись на тысячи осколков, а затем собрался в мозаичную картину с острыми, как лезвие меча, гранями, на которые стало больно смотреть.

      Я с трудом повернулась на бок и вдруг ощутила промозглую сырость, ведь лежала в луже растаявшего снега. Одеяло, подушки и матрас исчезли, словно их никогда и не было.

      Страх, что меня накажут за порчу имущества, прибавил мне сил, и я встала, подслеповато щурясь.

      Каменное основание постели было залито водой, в которой плавали комки снега и кусочки льда, но самое удивительное было не это, а то, что вместо матраса на полу лежала синяя дверь.

      В полубреду я решила, во что бы то ни стало, открыть ее, что получилось у меня далеко не с первого раза, ведь дверь была очень тяжелой.

      За ней был спуск в стылый мрак, в который вели крутые обледеневшие ступени.

      Не знаю почему, но после горячки я стала хорошо видеть в темноте, поэтому без особого труда спустилась вниз и оказалась в подвале, заставленном синей мебелью, часть из которой стояла наверху в спальне.

      Здесь хранились сундуки меньших размеров, забитые женскими украшениями, белыми лентами и жемчужными платьями, украшенные серебристым бисером, а также большое овальное зеркало в железной раме.

      Движимая любопытством, я протерла его заиндевевшую поверхность рукой и вдруг увидела в отражении белокожую и беловолосую девушку, которая в ужасе смотрела на меня распахнутыми белыми глазами, светящимися в темноте, словно две луны.

      ***

      Я в ужасе прикоснулась рукой к лицу, и девушка повторила за мной, я сделала шаг назад, и она тоже.

      Незнакомка смотрела на меня таким же стылым и леденящим душу взглядом, как и я на нее, и никуда не уходила, не исчезала, не превращалась в туман, потому что это и была я.

      Теперь я выгляжу точно так же, как и все обитатели Виймора – беловолосые, бледные, белоглазые, только их лица светятся радужным светом, а мое – нет.

      Моя решимость окрепла, превратилась изо льда в камень.

      Осмотревшись, я нашла узкий и темный проход, который вел куда-то вниз.

      Я пошла по нему, удивляясь разительному отличию подземных залов от резных и величественных дворцовых палат.

      Казалось, что проходы здесь наспех вырубили топором прямо в леднике.

      Пробежав