Пять глаз, смотрящих в никуда. Елена Станиславская

плотный мужчина. Во внешности его было нечто волошинское. Курчавые волосы и окладистая борода отливали такой чернотой, что казались обмазанными дегтем. Щекастое лицо искажала ярость. Мужчина сжимал топор и, отмахиваясь им, аршинными прыжками приближался к Ипполиту Аркадьевичу.

      Всюду со скрипом раскрывались и хлопали двери, слышались шаги, скрипели половицы, звенели люстры и разносились вздохи. Дом ожил, наполнившись звуками. Ожил по велению своего хозяина.

      – Не стреляй! – крикнула Полина.

      В тот же миг грохнул выстрел. Пуля прошла сквозь привидение и с аппетитом вгрызлась в стену, брызнув щепой. Мужчина с топором остановился. Изображая, что тяжело дышит, он посмотрел на проделанную дыру и задрожал от гнева. Полина знала не понаслышке: потусторонцы ненавидят, когда кто-то хозяйничает в местах их смерти. А ненависть делает их сильнее.

      Гулко и отчаянно зарычав, призрак бросился на Ипполита Аркадьевича. Топор взметнулся, оставляя в воздухе шлейф свинцового света. Опекун оцепенел и выронил пистолет.

      – Без ног! – крикнула Полина.

      Она вытянула левую руку и загнула указательный палец. К щиколоткам призрака протянулась едва заметная золотая нить. Он сделал еще один, последний, прыжок и мешком повалился на пол. Нитка натянулась и тихо-тихо зазвенела. Призрак, скалясь и скрипя зубами, пополз вперед. Он был совсем как живой. Пыхтел от натуги, волоча непослушные ноги. Краснел, потел. Не хотел верить, что давным-давно умер.

      Ипполит Аркадьевич рванул к выходу. Дернул за ручку, толкнул створку плечом. Бесполезно. Пока ехали в машине, Полина спешно рассказывала ему, что обычно происходит на охоте. Для человека, двадцать лет работавшего на отца, Ипполит Аркадьевич был удивительно несведущ в потусторонних делах и чурался их, как кошка воды. А за полтора часа все детали не выложишь, тут нужны недели, если не месяцы. О том, что призраки способны управлять местом, в котором обитают, Полина рассказать не успела. А они способны, еще как. Запирают двери, бьют зеркала, зажигают и тушат свет, двигают мебель. Места смерти подчиняются им, словно из жертвенного сочувствия: «Вы лишились здесь жизни, потеряли все в моих стенах, можете на мне отыграться».

      Когда призрак подполз достаточно близко, Ипполит Аркадьевич издал рыдающий звук и помчался в противоположную сторону – к столовой. Останавливать его Полина не стала, только крикнула вслед:

      – Сфотографируй труп!

      – Т-труп? – заикнулся опекун. От страха он, похоже, забыл цель их вылазки.

      Скрывшись за двустворчатой дверью, Ипполит Аркадьевич опять заорал.

      Если призрак рыжеусого не присоединится к компании, можно считать, что опекун в безопасности. Лишь бы не надумал снова портить имущество. Присев на корточки, Полина вгляделась в лицо хозяина дачи. Жилы взбухли на выпуклом лбу, борода встопорщилась старой щеткой.

      Синеватые растрескавшиеся губы шептали:

      – Неверные. Неправедные. Как она. Как этот.

      Полина всем видом показывала: