Обратно в рай. Нурлан Кемешов

и, цепляясь пальцами за подлокотники, пытался унять накатившие эмоции. Лицо мальчика излучает мягкость и чистоту, его черты нежны и пропитаны детской невинностью. Тёмно-светлые, слегка растрёпанные и отросшие, мягкие волосы ровными прядями падали на лоб, придавая его облику естественность и непринуждённость. Глаза глубокие, ясные, небесно-голубые, словно отражающие бескрайний простор летнего неба; в них читается любопытство и задумчивость. Брови тонкие, чуть приподнятые, акцентируют открытый и искренний взгляд, добавляя ему выразительности. Нос мальчика аккуратный, с нежными линиями, а губы тонкие, чуть сжатые, будто он готовится задать важный вопрос или поделиться сокровенной мыслью.

      Звук работающей электроники вдруг показался ему слишком громким – резким, гудящим, будто напоминая о его беспомощности. Но спустя мгновение гул сменился относительной тишиной, как только слух начал привыкать. Ощущение, будто этот корабельный шум был единственным напоминанием о том, что он ещё жив.

      Мальчик едва смог приподнять веки, словно их удерживали невидимые цепи сна. Он не понимал, где находится и куда летит, всё вокруг казалось размытым и чуждым. Его сознание было затуманено, а в груди ощущалась пустота, которую невозможно было заполнить.

      Его руки и ноги двигались с трудом – каждая попытка пошевелиться давалась болезненно и медленно. Длительное пребывание на корабле ослабило его организм, лишив его былой энергии. Он пытался нащупать опору, но тело словно не слушалось, оставаясь тяжёлым и неподвижным. Мальчик чувствовал себя пленником – не только в этом кресле, но и в собственном теле, а где-то глубоко внутри с каждым мгновением нарастала невыносимая тоска и одиночество.

      Попытки вспомнить своё прошлое не принесли никаких результатов. Он пытался ухватиться за обрывки воспоминаний, но они ускользали, распадаясь, как утренний туман. Мальчик не смог даже вспомнить своё имя. На мгновение ему показалось, что его жизнь началась только сейчас, в этом кресле – что он родился в тот миг, когда открыл глаза.

      Он осознавал, что мыслит на каком-то языке, но даже его название оставалось неизвестным. В памяти сохранились только отдельные навыки, необходимые для выживания, и разрозненные фрагменты, словно тени чего-то большего, что он никак не мог ухватить.

      Его взгляд привлёк иллюминатор, за которым в космосе неподвижно парила комета. Сияющая, с длинным хвостом, она казалась безобидной с точки зрения мальчика, сидящего внутри корабля. Она была величественной и странно притягательной, и он не мог оторвать от неё взгляд. Несколько минут он просто смотрел на комету, в надежде, что она раскроет какую-то тайну.

      – Может, она знает, кто я? Может, она откроет моё прошлое… – прошептал он едва слышно, с едва уловимой надеждой.

      Но комета молчала. Она, медленно удаляясь, плыла в том же направлении, откуда приближался корабль, оставляя за собой светящуюся дорожку изо льда и пыли.

      Приборы управления модулем отображали информацию на мониторах, покрытых лёгким слоем пыли. Цифра «два дня» на экране внезапно