Хозяйка Англии. Элизабет Чедвик

повернулся к своему жеребцу, и в этот момент во двор вышел Бриан Фицконт. Он заторопился к ним с крайне озабоченным лицом. Поклонившись Аделизе, Бриан выпрямился.

      – Госпожа, я только что узнал от короля новости об императрице. Как это ужасно!

      Его беспокойство кое-что напомнило Аделизе.

      – Действительно, печальное известие, – согласилась она. – Вы хотели что-то сказать мне, милорд?

      Ее тон был мягок, но в нем слышалось предупреждение. До свадьбы Матильды Аделиза иногда замечала, что между падчерицей и Брианом существует некая связь. Ничего явного, конечно, и ни разу не нарушили они правил приличия, тем не менее связь чувствовалась – что-то вроде мимолетного дуновения.

      Бриан отступил на шаг и кивнул:

      – Зная ваше доброе сердце, я прошу вас о милости: передайте императрице мои наилучшие пожелания и скажите ей, что я молюсь о ней.

      – Мы все о ней молимся, – ответила королева, – но ваши слова я передам ей. – Она подобрала поводья. – Господин Д’Обиньи, я готова.

      Вильгельм знаком скомандовал кавалькаде трогаться, и Аделиза все внимание направила на свою кобылу, так что больше не видела и не слышала Бриана Фицконта. Положение критическое и без того, чтобы искать осложнений.

      Глава 13

      Руан, сентябрь 1129 года

      Увидев Матильду, Аделиза пришла в ужас.

      Лицо падчерицы было расцвечено фиолетовыми и желтыми пятнами заживающих синяков, передвигалась она со скованностью и медлительностью старухи. Однако в ее глазах светился яростный вызов, и королева Англии припомнила однажды виденную ею дикую кошку, которую загнали в угол и которая, несмотря на страх и боль, продолжала сопротивляться.

      – О, моя милая! – Все еще в накидке и сапогах для верховой езды, мачеха пересекла комнату и обняла Матильду. – Что же с вами было?

      Падчерица напряглась в ее объятиях и тихо ойкнула, и тогда Аделиза отступила.

      – Что-то не так?

      – Ребра… – поморщилась Матильда. – Они еще не зажили.

      – Ребра? – Аделиза смотрела на нее с возрастающей тревогой.

      Матильда пожала плечами:

      – Им досталось не больше, чем остальным частям моего тела.

      Ее мачеха потеряла дар речи. У нее не укладывалось в голове, что Жоффруа Анжуйский мог сделать такое с Матильдой, тем не менее доказательство у нее перед глазами. И она не могла не чувствовать себя виноватой: ведь по просьбе Генриха старательно уговаривала падчерицу согласиться на брак.

      – О, дорогая моя, – повторила она, и слезы полились по ее щекам.

      Глаза Матильды оставались сухими.

      – Догадываюсь, что вас прислал ко мне мой отец – хочет, чтобы вы образумили меня.

      Она жестом пригласила мачеху садиться и сама опустилась на подбитую шкурами скамью, пристроив рядом трость с рукояткой из полированного агата. Слуги принесли душистой воды, чтобы Аделиза вымыла с дороги руки. С королевы сняли сапоги и надели ей на ноги изящные вышитые туфли. Ей поднесли вино и маленькие