Энни из Зелёных Мансард. Люси Мод Монтгомери

пожилая женщина, да к тому же моя гостья. Этих трёх причин вполне достаточно для того, чтобы отнестись к ней с уважением. А ты повела себя грубо, дерзко и… – Тут Марилла умолкла, осенённая идеей самого подходящего Энни и вполне справедливого наказания. – И именно потому, – продолжила она, – ты должна пойти к ней, сказать, что тебе очень стыдно за свой плохой характер, и попросить у неё прощения.

      – Ни за что так не сделаю, – с мрачной решимостью отказалась девочка. – Наказывайте меня как хотите. Заприте в сырой темнице со змеями и жабами. Кормите меня только хлебом и водой. Я всё снесу и не стану жаловаться. Но я не могу просить прощения у миссис Линд.

      – У нас здесь нет обычая запирать людей в тёмных сырых подземельях, – хмыкнула Марилла. – Да и подземельями Авонли не богат. Но извиниться перед миссис Линд ты должна. И сделаешь это. А пока не скажешь мне, что готова, останешься в своей комнате.

      – Тогда я останусь здесь навечно, – с тоской отозвалась Энни. – У меня никогда не получится сказать миссис Линд, что мне жаль. Как я смогу, если мне не жаль? Жаль мне на самом деле только одного – что я расстроила вас. А ей я была рада сказать это. И получила огромное удовольствие, что сказала. И не могу говорить, что мне жаль, когда мне не жаль, понимаете? Мне даже вообразить не удастся, будто мне жаль.

      – Возможно, к утру твоё воображение заработает лучше, – поднялась Марилла. – Постарайся за ночь обдумать как следует своё поведение и привести в порядок мозги. Ты, кажется, уверяла, что постараешься быть очень хорошей, если мы оставим тебя в Зелёных Мансардах, но сегодня я как-то не заметила с твоей стороны такого старания.

      И, оставив Энни, пронзённую этой парфянской стрелой[11], одиноко страдать от бури в душе, Марилла, взволнованная и огорчённая, спустилась на кухню. Спроси её кто-нибудь, на девочку или на себя она сердится сильнее, вряд ли она смогла бы ответить. Но при воспоминании о потрясённом лице Рэйчел Линд губы у Мариллы начинали вздрагивать, и она едва удерживалась от предосудительного желания рассмеяться.

      Глава 10. Энни извиняется

      Тем вечером Марилла ничего не рассказала брату о происшествии. Но когда на следующее утро сопротивление Энни продолжилось и Мэттью не увидел её за завтраком, уйти от объяснения стало невозможно. Сестра поведала ему всю историю, стараясь при этом, чтобы он осознал, насколько ужасно вела себя девочка.

      – Хорошо, что Рэйчел Линд поставили на место. Она надоедливая старая сплетница, – последовал решительный вердикт Мэттью.

      – Мэттью Катберт, ты меня удивляешь. Ведь самому тебе ясно: поведение Энни было ужасным. А ты, тем не менее, становишься на её сторону. Скажи ещё, что её вообще не надо наказывать.

      – Ну-у нет. Не совсем, – неуверенно протянул брат. – Полагаю, немножко наказать следует. Но не будь к ней слишком строга, Марилла. Помни: никто её не учил, что правильно. Ты… ты собираешься дать ей поесть?

      – А ты когда-нибудь слышал, чтобы я принуждала кого-то к хорошему поведению голодом? – возмутилась сестра. –

11

В английском языке выражение «парфянская стрела» означает завершающий, неотразимый аргумент в споре.