Иные судьбы.

Старшая – смотрела в окно. Младшая – юлила, привлекала взоры пассажиров, капризничала. Мать – всячески ублажала младшую, не обращая внимания на старшую. Было очевидно, что для этой семьи такая ситуация статичная и привычная. От мамы исходила глубокая жизненная усталость, которая, видимо, и была причиной обделённости старшей дочери. В трамвае жарко дышал обогреватель, укутывая сидящих в потоки тёплого воздуха. Мать сняла с сестёр шапки.

      Старшая, с неподдельной улыбкой: – Спасибо, мамочка, ты такая хорошая!

      Младшая – восприняла всё с королевским достоинством, обнаружив новый интересный для себя объект, начала задирать старшую.

      Рядом сидящая старуха, подняв указательный палец, отреагировала на очередную шалость тоном воспитателя: – Деточка, слушайся маму! Нельзя так!

      Младшая затихла, явно не ожидая такого поворота событий, выпучила глаза. Испугалась – то ли грозящего пальца старухи, то ли раздувающихся при улыбке впалых старухиных щёк.

      На остановке к этой случайно сложившейся компании присоединилась еще одна старуха. Вторая – мало отличалась от прежней, разве что кожа у нее была более желтая и смуглая. «Ой, какая девочка красивая!» – обратилась присоединившаяся к младшенькой, и все рядом сидящие пассажиры согласились с её словами.

      Старшая девочка ревностно отнеслась к похвале в адрес сестры. Решив, что тоже может рассчитывать на признание, тихонько запела: – Ля-ля-ля, – видя, что не достигла желаемого эффекта, затянула громче: – Ля-ля-ля, ля-я!

      Но окружающие были равнодушны к её душевным порывам. Присущая возрасту непосредственность младшей сестры брала верх, оставляя глубокие раны в душе ребёнка старшего, непонятого, недолюбленного, недоласканного…

      Тянет дочь за куртку мамы,

      хочет быть гвоздём программы,

      но несметливая мать

      не желает замечать!

      А девчонка так и лезет,

      напридумывала песен, —

      тянет звонко нотку «ля»,

      только нет внимания!

      Как же можно не заметить?

      Нас в вагоне мало едет:

      даже птицы за окном

      подхватили в унисон,

      даже бабушка напротив

      подпевает этой ноте, —

      скоро запоёт трамвай —

      так что, мама, замечай!

      Трамвай подъехал к нужной остановке. Мать – застегнула дочерям куртки.

      Старшая, не теряя надежды, стараясь быть образцовым ребенком: – Мамочка, а ты шапочки нам наденешь?

      Но житейская усталость снова взяла верх над материнским пониманием. Женщина – пробурчала что-то невнятное. Вытолкала дочерей на улицу – всё!

      Мне было жалко старшую. До боли знакомо её одиночество. Её душа – в оковах непонимания. Сердце – в ранах безразличия. Близкие люди, словно чужие – не вникают. Жаль, что не имею возможности забрать ребёнка к себе и окружить всей нерастраченной нежностью и заботой… А может, мне всё это показалось? Может, и нет его, этого детского одиночества? Может, это