Четыре мушкетера и все-все-все. Книга первая. Туда. Алексей Александрович

играя в шахматы или занимаясь ловлей бабочек, ну и конечно проявлялась совершенно в дурном свете, вела себя шумно, на замечания реагировала незамедлительным обнажением шпаг и к четвертому дню надоела всем постояльцам гостиницы, хуже горькой редьки. Вот вечером четвертого дня и произошел исторический, где – то даже курьезный эпизод. Как всегда, начав пить ранним утром, к вечеру вся компания представляла из себя аморфную, агрессивно настроенную массу. Жан-Арман дю Пейре, граф де Тревиль, терзаемый желанием справить малую физиологическую потребность, но не имея ни сил, ни желания спускаться вниз на улицу, открыл окно и с подоконника третьего этажа истошно выкрикивая:

      – Бургундия, Нормандия, Шампань или Прованс, опорожнился прямо на головы проходящих мимо беспечных парижан. Следуя примеру командира, ту же процедуру проделали подчиненные, через что и случился очередной конфликт, который в зародыше удалось погасить доброй дракой и семью трупами мирных горожан, перенесенных в подвал и там оставленных смердить. Однако про жест. Закончив процедуру облегчения, де Тревиль не слезая с подоконника, предпринял попытку засунуть свои чресла в штаны, но в хмельном угаре промахнулся, схватив правой рукой – левую. Увидевший это Атос, думая, что это какой – то тайный знак для них, повторил его. То – же проделали три остальных друга. Так и завелось. После описываемого вечера, четверка мушкетеров в полусознательном состоянии убыла на службу его величества короля.

      А де Тревиль самозабвенно пил еще неделю. Он забаррикадировался на третьем этаже, так полюбившегося здания, угрожая спалить все заведение, если его не будут поить и кормить хотя – бы пять раз на дню. Все попытки группы захвата, в лице хозяина гостиницы и его совершеннолетних сыновей взять террориста силой, или хитростью выкурить старого вояку, безуспешно провалились. Переговорщик, он же повар, гостиницы, потерпев фиаско тоже был позорно спущен с лестницы. Диалог зашел в тупик. Поскольку, самовольно уединившийся капитан, не желал покидать питейного заведения, все интересные события, в помещении этом и случились. В тот памятный день, предводитель мушкетеров, продолжающий алкомарафонский забег, как и в предыдущие дней одиннадцать, двенадцать пробудился рано. Уже давно, потерявший ориентацию в пространстве и временном измерении он, не считаясь с режимом отдыхающих гостей, начал восхвалять в пошлых, громких песнях величие мушкетеров и его величества короля. Петь де Тревиль не умел, но любил. Поэтому получалось не ахти как здорово. Людям не нравилось, как он, совершенно не музыкально орет в семь утра:

      – Если сам вам шпаги дал,

      – Как могу остановить я

      – В грудь влетающий металл,

      – Кровопролитье, кровопролитье?

      Остальные слова музыкальной композиции как – то выпали из головы солиста, поэтому на протяжении нескольких часов, парижане и гости столицы вынуждены