Разыскивается миллионер без вредных привычек. Ирина Шайлина

лицо, грудь почти выпадающую из декольте, разводы туши под глазами, слишком яркие красные губы и едва не перекрестился. К счастью полицейский оторвал её от нашей клетки и увёл в соседнюю.

      Они шумели ещё час. Потом уснули, видимо, раздался многоголосый храп. Храпел и дедушка, с которым нас привезли и вместе закрыли. Дедушка был беспроблемным. Лёг, калачиком свернулся и захрапел, заполняя комнату перегаром.

      Мы с Вовкой сидели напротив друг друга, нахохолившись и молча. Переживали свое фиаско. Вовка жене позвонил, та обещала позвонить кому-то, у кого связи есть… Нас допросили даже, в полсилы. О чем говорить мы решили в машине. Просто решили проверить, не бухают ли наши сторожа новые, а то прошлых за пьянку уволили… Ну да, мы придурки. С кем не бывает.

      Надеялись, что нас сразу отпустят. Не тут то было! Промариновали до самого утра. Я извелся – как там Никита? Позвонил Серёже? Или один сидит?

      Выпустили нас в шесть, и то, благодаря тем самым знакомым. Собирались держать  до суда, на котором судить за административное правонарушение.

      – Ребят, вы издеваетесь? – ласково спросил я. – Да меня осудят на штраф в две тысячи. Я вам сейчас больше дам, только выпустите уже!

      Денег не дал из принципа. Вот если выпустили бы, то заплатил бы. А так – нехер. Меня подвезли до машины, брошенной недалеко от складов и я полетел домой. Чего только не вообразил! Увидел целый, не сгоревший, не взорвавшийся дом и выдохнул от облегчения. Да хер с ним, с домом! Просто если он целый, больше шансов что цел и сын.

      Гараж был открыт. На полу какие-то банки валяются, видимо ещё с ремонта оставшиеся. Одна открыта, на полу лужа, в которую я ногой наступил. Сердце холодеет. Господи, неужели грабители ворвались? Да я себе никогда не прощу!

      Забегаю в дом, по лестнице через три ступеньки – спальня Никиты пуста! Моя тоже! В ванных нет никого! Мне кажется, что если можно умереть от страха, то я умру вот прямо сейчас. Но не умираю – ребёнка сначала найти надо. Бегу на кухню, в гостиную… и выдыхаю. Тут. Живой. Спит.

      Мне становится так легко от осознания того, что все хорошо, ничего страшного не стряслось, что я даже не сразу замечаю светлую макушку. Настя. Тут. И тоже спит. В одеяло замоталась, торчит одна макушки да пятки. Нет, это нормально, блядь! С моим сыном спит!

      Она почувствовала мой взгляд. Медленно повернулась. Глаза распахнула. Моё первое желание – убивать. Но я сегодня уже сидел несколько часов, мне не понравилось. В тюрьму не хочу. Тащу её на кухню – я воспитываю сына джентльменом, не нужно ему видеть, как я порю бабу ремнем. А ремнем по заднице её очень хочется. Чтобы месяц на свой велосипед сесть не смогла!!!

      Настя ведёт себя возмутительно – чай пьёт. А потом и вовсе меня целует. Первое впечатление – ни хрена она целоваться не умеет. Ну кто так целуется? Но её губы такие мягкие.. Что не хочется отодвигаться. Наоборот, хочется показать, как нормальные взрослые люди целуются.

      Пиздец! Ладно она чокнутая, а я что творю? Отрываюсь от неё. У неё глаза пьяные совсем. Губы припухли. Во мне все бурлит. Но желания несколько видоизменились