и толстые рукава их пуховиков прижимались друг к другу целых пятьдесят минут, а грязные лужицы растаявшего снега под ботинками в конце концов слились в одну. После лекции – посвященной подробному разбору теории ожидаемой полезности, модели неприятия риска и тому, как люди делают выбор в условиях неопределенности, – она почувствовала его взгляд, пока они собирали вещи, а когда посмотрела на него в ответ, он раздраженно закатил глаза и вздохнул: «Скукота-а-а», и она улыбнулась, хотя лекция совсем не показалась ей скучной, и потом он вышел из аудитории следом за ней, спросил, есть ли у нее планы на вечер, потому что, если нет, в «Пустой бутылке» будет выступать клевая молодая группа, и он знаком с тамошним барменом – это означало, что она сможет заказать выпивку, хотя по возрасту еще не имеет права, – а когда она проявила смутный интерес, он засыпал ее подробностями и сказал, что она просто обязана послушать эту группу сейчас, сегодня, пока они еще играют чистую музыку, пока про них не говорят на каждом углу, пока пагубное влияние популярности и денег не испортило и не развратило их. Ну ладно, она согласилась встретиться с Брэдом в девять, и, когда пришла, он заказал пиво и спросил: «Так что, ты любишь музыку?» И она сказала: «Конечно, люблю». А потом ей пришлось это доказывать. Он начал ее проверять: а эту группу ты знаешь, а ту?
Fugazi, Pavement, Replacements, Big Star, Tortoise, Pixies, Hüsker Dü – причем последнее название он произнес так четко, что она даже расслышала умлауты, – и когда она ответила, что никого из них не знает, он с жалостью покачал головой и, конечно же, выразил готовность ее просветить. Оказалось, что у Называй-меня-Брэда большая коллекция редких виниловых пластинок, о которой он очень хочет ей рассказать, и еще больше хочет показать ей эту коллекцию лично – у него в квартире целая стена выделена только под самые редкие, самые гениальные, самые бунтарские пластинки, под драгоценные записи, о которых почти никто не слышал и которые в полной мере не оценены…
Честно говоря, тут она перестала слушать. Брэд уже не ждал ее реакции, чтобы продолжать свой монолог, – от него исходило ощутимое сексуальное беспокойство, низкочастотные волны паники, и поэтому она просто отвлеклась, пока экспрессивный гитарист не прервал Брэда напряженным риффом, после чего тот притих и на сцене начались какие-то завывания.
Она не сказала Брэду, что единственная причина, по которой клевая молодая группа вызвала у нее интерес, – это большая вероятность увидеть на концерте его, того парня в окне, парня с другой стороны переулка. И действительно, когда она пришла сюда, он оказался здесь, в первом ряду, с фотоаппаратом, и она почувствовала какое-то шевеление внутри; наверное, это люди и имеют в виду, когда говорят: «У меня сердце затрепетало», правда, на словах звучит куда приятнее, чем ее ощущение – у нее сердце не то чтобы трепещет, скорее плавится.
Каждый раз, встречая его, она робеет, хотя и не считает себя робкой. Она видит его поздними вечерами в «Пустой бутылке», или в клубе «Рейнбо», или в «Лаунж акс», или в «Филлис
