Велнесс. Нейтан Хилл

изучала историю в Уэллсли, а потом не занималась ничем, кроме скрупулезного коллекционирования антикварных украшений и старой мебели.

      – Ага. А папа?

      – Наверное, «поднимался по карьерной лестнице» будет подходящей формулировкой.

      – Понятно.

      – Приумножал семейное состояние. Я происхожу из династии криминально успешных людей.

      – А в чем они успешны?

      – В любой гадости, какая только взбредет им в голову. Я совершенно серьезно, мое генеалогическое древо – это клубок мерзких типов. Аферисты. Махинаторы. Вымогатели денег. Финансово подкованные, но при этом безнравственные. Выбились в люди несколько поколений назад на взяточничестве и мошенничестве, и с тех пор мало что изменилось. Я не хочу иметь с ними ничего общего.

      – Их, наверное, бесит, что ты здесь.

      – Они сказали, что если я уеду, то они перестанут мне помогать. И отлично. Мне все равно не нужны эти деньги. Они были способом меня контролировать. Я не хочу быть обязанной ни родителям, ни их средствам.

      – Иногда, – говорит Джек, кивая, – люди просто рождаются не в той семье.

      – Да уж.

      – И этим людям приходится создавать себе другую семью.

      – Да-да.

      – Мои мама и папа, – продолжает Джек, – никогда меня по-настоящему не понимали.

      – Та же история.

      – Они были слишком поглощены возведением в культ собственных страданий. Едва ли им хоть раз в жизни было хорошо вместе.

      – Мои точно такие же, – говорит Элизабет.

      – Я этого не понимаю. Ну, если брак не приносит вам радости, какой в нем смысл?

      – Говорят, что брак – это тяжело, но мне кажется, если тебе так тяжело, то ты, наверное, что-то делаешь неправильно.

      – Вот именно!

      – Если тебе так тяжело, брось.

      – Да! Если каждый день не приносит тебе радости, тогда уходи. Спасайся.

      – Я так и сделала, – говорит она. – Ушла. Сбежала.

      – Я тоже. И больше не вернусь.

      – И я.

      И вот почему, понимают они с изумлением, встречаясь взглядами, – вот почему они нашли друг в друге что-то страшно знакомое, так легко узнали и поняли друг друга: они оба приехали в Чикаго, чтобы осиротеть.

      Они улыбаются, подливают себе еще кофе, закуривают еще по сигарете, и Элизабет продолжает свою проверку, двигаясь дальше по длинному списку некомфортных и очень личных вопросов.

      – Расскажи про первую самую любимую вещь, – говорит она.

      Потом:

      – И про какой-нибудь случай, когда над тобой смеялись на публике.

      И:

      – Когда ты в последний раз плакал на глазах у другого человека?

      И так далее:

      – Расскажи про самый страшный момент в твоей жизни.

      – Есть ли у тебя предчувствие, как ты умрешь?

      – Если бы ты умер сегодня, о чем бы ты больше всего жалел?

      – Опиши, что тебя больше всего привлекает в моей внешности.

      В конце концов они забудут, что именно отвечали друг другу на эти вопросы, но никогда не забудут