Времяпадение. Артем Северский

И они только мои.

      Сразу не подключилась. Медлила. Размышляла. Прикидывала. Стеснялась. Вот так всегда. Словно мне предстояло пойти в гости к незнакомому человеку.

      Я посидела, поработала над проектом, стараясь сосредоточиться на Марсе. В его пыльных пейзажах искала вдохновение, но мои мысли неизменно скатывались к Диане. Закрыв наконец файл, сходила умыться холодной водой и вернулась в кресло уже с конструктом в руках. Девайс подключился к локальной симуляции. Комната исчезла, я увидела тёмно-серый фон и сферу-интерфейс. Увеличив её, просмотрела разделы. Тут всё стандартно – хронология по годам. Дополнительно – самые яркие, по мнению ИИ-редактора, моменты жизни Дианы. Было искушение сразу заглянуть туда, но я удержалась. Буду продвигаться постепенно, шаг за шагом.

      Смотреть в чьё-то детство, пожалуй, наиболее волнительно. Там настоящие, чистые эмоции, простые потребности и лёгкость, которая заставляет ностальгировать. Твои собственные воспоминания пробуждаются и говорят: «Мы здесь, мы никуда не делись». Но они не такие чёткие и цельные, как те, что записаны и логично выстроены в сюжет. За это, в частности, и любят конструкты. Если у тебя нет своей, ты можешь всегда насладиться чужой жизнью.

      Потому, когда я вошла в воспоминания трёхлетней Дианы, мне стало казаться, что это рай. Я была ниже кухонного стола. Взрослые вытягивались до неба. Собака – большой лохматый добрый динозавр, на котором я могу валяться, словно на мягком ковре. Я бежала, глядя на свои маленькие ноги в белых туфлях. Моё жёлтое платье походило на колокольчик. Утром мама заплетала мне косички, а на ночь, наоборот, тщательно расчёсывала волосы. После чего мы забирались на мою кровать, и она читала вслух книгу о роботах-космонавтах. Лёжа на покрывале, я смотрела на голограммы космоса в моей комнате и думала, что тоже хочу быть там, в этой уютной черноте, где возможны такие приключения.

      По выходным папа водил меня в парк. Мы сидели на одеяле, ели вкусности, а я хохотала, глядя на то, как наша собака играет с мячиком. Потом и сама принималась носиться по траве. Над нами высилось раскидистое дерево, сквозь крону которого просачивалось тёплое солнце, и, задирая голову, я чувствовала, что падаю. Я со смехом растягивалась на земле, ощущая шеей колючие травинки.

      Мир казался – да что там – он был! – огромным и светлым. Я воспринимала его не как сумму физических объектов – рационально, – а чувствами и ощущениями. Я свободно плавала в сенсорном океане, точно и плоти у меня не было. Но своей истинной взрослой частью я осознавала, как сильно отретуширована запись детства. Всё, что связано с болью и дискомфортом, либо удалено, либо завуалировано. Разбив однажды коленку, Диана долго плакала, но я почти не чувствовала её страданий и могла лишь смотреть на происходящее, испытывая лёгкую грусть с крошечной примесью страха.

      Запись третьего года жизни Дианы заканчивалась 31 декабря. Праздник получился большим и шумным.

      Я поставила запись на паузу, вышла из симуляции и закрыла лицо руками. Я