Реки Вавилона. Влада Ольховская

мутную историю.

      А вместо этого он чувствовал нарастающую ярость, холодную, подпитывавшую его изнутри. Тот, кто сделал это здесь и на пароме, нарушал не только законы людей – он наплевательски относился к самой жизни. Скорее всего, Андра права: у него есть определенная цель, и ради этой цели он готов пойти на все. Та девочка в магазине игрушек, за смертью которой вынуждена была беспомощно наблюдать ее мама. Молодой парнишка в соседнем бутике – ему едва исполнилось восемнадцать, наверняка хотел немного заработать и впервые почувствовать себя независимым от родителей. Старушка в зоомагазине, одетая опрятно, но не богато, с дорогим кошачьим кормом в мешке – вспомнит ли теперь кто-нибудь про ее обожаемого питомца, выпустит ли из опустевшей квартиры? За каждым телом, набитым грязью, была целая жизнь. Но убийцу это не волновало, он считал их, как поголовье скота: сколько еще он получил для своего ритуала?

      Они поднимались по лестнице на этаж выше, когда к ним присоединилась Андра. В руках она держала кофе в картонном стаканчике, судя по логотипу, из какого-то местного кофейного автомата. Машинам было все равно, что случилось с людьми и сколько крови вокруг. Те, что не были опрокинуты и разбиты, продолжали работать.

      – Где ты была? – сухо осведомился Сергей.

      – Общалась с приятными людьми, – уклончиво ответила Андра. – Чтобы тебе не пришлось больше о них беспокоиться.

      – Тот тип тоже здесь?

      – Конечно, и это хорошо. Чтобы ты знал, многие экстрасенсы слились после того случая на пароме. Как телочек на родовые проклятья разводить – так они крутые. А как реально нужно проявить себя – они втягивают языки в задницы и галопом бегут в темный теплый угол. Но Мириад Серафим из тех, кто бьется до конца.

      – Что ж он со мной-то бьется? – поморщился медиум.

      – Если бы он хотел с тобой биться, от тебя бы давно осталась отбивная и немного костной муки. Мириад хотел проверить, не враги ли мы случайно на этом задании. Я дала ему понять, что нет, и вопрос закрыт. А что у нас слышно? Нашел что-нибудь?

      – Нет, – покачал головой Сергей. – Пока я чувствую только смерть.

      – А твои способности могут не сработать? – спросила Полина.

      Ей приходилось даже хуже, чем ему. Она мужественно молчала, наверняка вспоминая уроки из полицейской академии, или где там готовят таких как она. Но по ее сероватой бледности, но блестящему от слез взгляду, по нервным движениям можно было догадаться, как ей сейчас тяжело.

      Она ведь не была на пароме, не видела, что там творилось, ее привлекли к расследованию чуть позже. Да, она присутствовала на вскрытии тел, но это не то же самое. В морге они уже тела – застывшие, отмытые, будто пластиковые. Всего лишь пособие из кабинета анатомии. А здесь они – оборванная жизнь, символ того, что все твои мечты, желания и планы можно очень легко разрушить.

      Сергей был на месте предыдущего нападения, и он вынужден был признать, что здесь все намного хуже. Мертвецов, похоже, меньше, хотя точную цифру никто пока назвать не мог, но сама смерть была не так милостива