Первый узбек: Канувшие в вечность. Наталия Николаевна Трябина

старик уделял мечети Сулеймани. Братья до дрожи в животе мечтали попасть на эту стройку, тем более, что затратили на изготовление кресла много времени и денег. Скупость давала о себе знать, но они были уверены, что тратят деньги на благое дело, лично для себя.

      Много разных пересудов и сплетен было о грандиозной мечети. Шепотком передавали совсем уж несусветную легенду о том, что этот, очень-очень в их понимании, пожилой человек, был влюблён в султанскую дочку Мехримах, жену Рустема-паши. И что самое удивительное, та тоже сохла по знаменитому архитектору. Может быть и сохла, может и любила¸ но как отца или своего дедушку, поскольку была младше Мимара почти на сорок лет. Сам Синан был старше отца Мехримах на целых шесть лет. К тому же у Синана были жена и куча детей. Старшая дочка устода по возрасту вполне могла быть матерью Мехримах-султаним.

      Конечно, за таких стариков выходят замуж, но не по своей воле, а по приказу сурового отца. В Хиндустане они вдоволь нагляделись на молоденьких вдов стариков, выброшенных на улицу взрослыми сыновьями умершего отца. Братья помнили, как сватал Анвар-ака своего сына Санджара за их сестру Ойнису, а потом сам на ней женился. К слову сказать, староват он был для девушки, но отец согласился, и выдал любимую дочку за пожилого, но состоятельного караванбаши. И их матушка тоже вышла замуж за престарелого мужчину. Как хорошо, что отец женился на своей приёмной дочке, если бы это чудо не случилось, то и они на свет не появились. Нет, Ульмас бы родился, а вот Али…

      Сплетни про пылкую любовь появились тогда, когда Мимар возвёл по приказу Мехримах, мечеть в Усюдкаре. Были братья в этой мечети, любовались великолепным изразцовыми окнами, невесомым куполом, словно парящим в воздухе, ажурным фонтаном омовения, кружевным минбаром,* белого мрамора, двумя остроконечными минаретами*, и удивлялись. Удивлялись, почему в Мавераннахре так не строили? Красиво же…

      Мечеть была не просто хороша, она была великолепна! Она была изящна. Пропорции настолько изумительно соответствовали замыслу архитектора, что вызвали бурный восторг не только молодых мужчин, но и Ярымуза, который не очень-то был щедр на ласковое слово. Не одна мечеть вызывала восхищение братьев, их заворожило место, где эта мечеть располагалась. Она возвышалась на берегу Истанбульского пролива и словно девушка на выданье разглядывала своё прелестное отражение в его водах глазами великолепных окон.

      Братья понимали, что нужно обжиться в Стамбуле, понять, кто чем дышит, научиться говорить на тюркском как турки, говорящие на нём с младенчества. В этом они преуспели —самаркандский диалект и османский язык были похожи друг на друга словно братья-близнецы, рождённые одной женщиной в один день.

      Больших различий между османами и жителями Мавераннахра не было ни в еде, ни в одежде, ни в домах, в которых жили горожане. И ещё братья заметили – не все люди, живущие в Истанбуле одинаково чернявы и узкоглазы. Они были разные, точно так же, как в Мианкале. Да и в Хиндустане было много различий между