Как и когда стать своим собственным доктором. Изабель А. Мозер

все следы раковой ткани в организме, но они, казалось, забывали, что в этом самом раковом теле также находится человек. Этот особенно несчастный человек поступил в нашу больницу как полноценный человек, хотя и больной раком. Он все еще мог говорить, есть, глотать и выглядел нормально. Но после операции у него не было ни гортани, ни пищевода, ни языка, ни нижней челюсти.

      Главный хирург, который, кстати, считался фактическим богом среди богов, вернулся из операционной, улыбаясь от уха до уха, гордо заявляя, что он «вылечил весь рак». Но когда я увидел результат, я подумал, что он проделал работу мясника. Жертва вообще не могла говорить и есть только через трубку, и выглядел он гротескно. Хуже всего то, что он потерял всякую волю к жизни. Я подумала, что человеку было бы гораздо лучше сохранить свои части тела как можно дольше и умереть цельным человеком, способным говорить, есть, если ему этого хочется, быть с друзьями и семьей, не вызывая ни единого вздоха ужаса.

      Я была уверена, что должны быть лучшие способы борьбы с дегенеративными состояниями, такими как рак, но я понятия не имела, какими они могут быть или как это выяснить. В университетской библиотеке не было литературы по медицинским альтернативам, и никто в медицинской школе никогда не намекал на такую возможность, за исключением случаев, когда врачи делали уколы хиропрактикам. Поскольку никто другой не смотрел на ситуацию так, как я, я начала думать, что, возможно, я выбрала не ту профессию.

      Меня также беспокоило, что пациентов не уважали, что они не были людьми, их считали «случай» или «состояние». Мне часто делали выговоры за то, что я тратила время на разговоры с пациентами, пытаясь познакомиться. Единственным местом в больнице, где был приемлем человеческий контакт, было психиатрическое отделение. Поэтому мне нравилось переходить в психиатрию по этой причине, и я решила, что хотела бы сделать психиатрию или психологию своей специальностью.

      К тому времени, как я закончила школу медсестер, стало ясно, что больница не для меня. Мне особенно не нравилась ее жесткая иерархическая система, где все преклонялись перед врачами. В первую же неделю в школе нас учили, что при входе в лифт сначала нужно убедиться, что вошел врач, затем интерн, затем дежурная медсестра. Далее следовали в порядке убывания статуса: дипломированные медсестры, медсестры третьего года, медсестры второго года, медсестры первого года, затем помощники медсестер, затем санитары, затем клерки отделения и только потом уборщики. Что бы ни говорил врач, медсестра должна была сделать это немедленно, без вопросов – очень военная организация.

      Школа медсестер не была совсем уж плохой. Я научилась ухаживать за разными людьми с любыми заболеваниями. Я продемонстрировала себе, что простая сестринская забота может поддержать борющееся тело посредством естественного процесса исцеления. Но врачи-боги имели тенденцию принижать и порочить медсестер. Неудивительно – так много сестринского ухода состоит из неприятных рутинных дел,