Евгений Онегин. Сборник о любви. Александр Пушкин

в уголку;

      Столы зеленые раскрыты:

      Зовут задорных игроков

      Бостон, и ломбер стариков,

      И вист, доныне знаменитый, —

      Однообразная семья,

      Все жадной скуки сыновья.

      XXXVI

      Уж восемь робертов сыграли

      Герои виста; восемь раз

      Они места переменяли;

      И чай несут. Люблю я час

      Определять обедом, чаем

      И ужином. Мы время знаем

      В деревне без больших сует:

      Желудок – верный наш брегет;

      И кстати я замечу в скобках,

      Что речь веду в моих строфах

      Я столь же часто о пирах,

      О разных кушаньях и пробках,

      Как ты, божественный Омир,

      Ты, тридцати веков кумир!

      XXXVII. XXXVIII. XXXIX

      Но чай несут: девицы чинно

      Едва за блюдечки взялись,

      Вдруг из-за двери в зале длинной

      Фагот и флейта раздались.

      Обрадован музы́ки громом,

      Оставя чашку чаю с ромом,

      Парис окружных городков,

      Подходит к Ольге Петушков,

      К Татьяне Ленский; Харликову,

      Невесту переспелых лет,

      Берет тамбовский мой поэт,

      Умчал Буянов Пустякову,

      И в залу высыпали все,

      И бал блестит во всей красе.

      XL

      В начале моего романа

      (Смотрите первую тетрадь)

      Хотелось вроде мне Альбана

      Бал петербургский описать;

      Но, развлечен пустым мечтаньем,

      Я занялся воспоминаньем

      О ножках мне знакомых дам.

      По вашим узеньким следам,

      О ножки, полно заблуждаться!

      С изменой юности моей

      Пора мне сделаться умней,

      В делах и в слоге поправляться,

      И эту пятую тетрадь

      От отступлений очищать.

      XLI

      Однообразный и безумный,

      Как вихорь жизни молодой,

      Кружится вальса вихорь шумный;

      Чета мелькает за четой.

      К минуте мщенья приближаясь,

      Онегин, втайне усмехаясь,

      Подходит к Ольге. Быстро с ней

      Верти́тся около гостей,

      Потом на стул ее сажает,

      Заводит речь о том, о сем;

      Спустя минуты две потом

      Вновь с нею вальс он продолжает;

      Все в изумленье. Ленский сам

      Не верит собственным глазам.

      XLII

      Мазурка раздалась. Бывало,

      Когда гремел мазурки гром,

      В огромной зале все дрожало,

      Паркет трещал под каблуком,

      Тряслися, дребезжали рамы;

      Теперь не то: и мы, как дамы,

      Скользим по лаковым доскам.

      Но в городах, по деревням

      Еще мазурка сохранила

      Первоначальные красы:

      Припрыжки, каблуки, усы

      Всё те же; их не изменила

      Лихая мода, наш тиран,

      Недуг новейших россиян.

      XLIII. XLIV

      Буянов, братец мой задорный,

      К герою нашему подвел

      Татьяну с Ольгою; проворно

      Онегин с Ольгою пошел;

      Ведет