«Благо разрешился письмом…» Переписка Ф. В. Булгарина. Фаддей Булгарин

рисунка И. П. Раулова. 1853 г.

      Переписка Булгарина: прагматика, поэтика, сохранность

      I

      Первую треть своей жизни Фаддей Венедиктович Булгарин посвятил армии (учился в кадетском корпусе, а затем воевал, причем сначала в российских, потом во французских войсках). Но потом он нашел свое истинное призвание в журналистике и остальные две трети жизни печатался в газетах и журналах. При этом он ориентировался прежде всего на публику, а не на круг немногих избранных. Такая ориентация объясняет, почему его публикации представляли собой, по сути, письма, обращенные к читателям. Булгарин стал первым русским фельетонистом, в фельетонах он беседовал с читателями, а нередко включал их письма в свои фельетоны или отвечал на их вопросы. Кроме того, он часто обращался к письму как журнальному жанру. Это могли быть литературные тексты, стилизованные под письма и подписанные псевдонимом[1], но чаще они представляли собой статьи в форме писем, нередко обращенные к конкретному адресату[2].

      Помимо писем, предназначенных для печати, Булгарин писал массу писем делового и дружеского характера. Прежде всего, это было связано с его работой: в течение многих лет редактируя газету, он должен был постоянно общаться с сотрудниками редакции. Однако в 1828 г. он купил имение под Дерптом и уезжал туда в конце весны, а возвращался в начале осени (а в 1831–1837 гг. жил там почти безвыездно). Но и в Петербурге он переписывался с членами редакции либо с помощью посыльных, либо (с 1833 г.) с помощью городской почты. Он посылал свои тексты, отредактированные чужие статьи, обсуждал публикации в газете, давал советы, как лучше провести материал через цензуру, выбирал статьи для перевода и т. д. Переписывался он и с авторами, материалы которых принимал либо отказывал в публикации. Велась переписка и с читателями.

      Кроме того, Булгарин печатался в других изданиях, выпускал книги и т. п. Соответственно, нужно было переписываться с составителями, цензорами и издателями. Особенно активной была переписка с цензурными инстанциями: Булгарин убеждал пропустить ту или иную статью, либо минимизировать цензурные замечания, либо не наказывать за ту или иную вызвавшую нарекания публикацию. Много приходилось писать в III отделение, добиваясь поддержки в том или ином вопросе или согласуя печатание того или иного материала.

      Нужно отметить и многочисленные просьбы Булгарина за других людей, чаще всего за земляков из Великого княжества Литовского (в просторечии называемого Литвой), где Булгарин родился и где посещал Виленский университет, или за знакомых по Дерпту. Приходилось писать и по бытовым вопросам: хозяину дома, где он жил, чайному фабриканту с просьбой прислать чай и т. п.

      Наконец, Булгарин служил (сначала в Министерстве народного просвещения, потом в Комиссии коннозаводства), и хотя его обязанности там были минимальны, но все же время от времени он получал задания, а потом отчитывался в их выполнении.

      Булгаринские письма дают богатый материал для понимания ситуации журналиста в Николаевской России, работы цензуры, редакционной кухни «Северной пчелы», взаимоотношений Булгарина с коллегами (историками, писателями, журналистами), его личности и т. д.

      Однако переписка Булгарина сохранилась в очень небольшой части. Особенно это касается писем ему. Архив его, где он хранил полученные письма (копий своих он, судя по всему, не оставлял), находился в его имении Карлово. Ряд материалов из булгаринского архива в 1870-х – начале 1880-х его сыновья Болеслав и Владислав предоставляли для публикации в «Русской старине», но это были публикации, не связанные с самим Булгариным[3]. Его письма постоянно печатались в различных изданиях, сложнее обстояло дело с письмами ему. Н. К. Пиксанов, учившийся в Дерптском университете в 1898–1904 гг. (с перерывом), получил разрешение внука Булгарина Вячеслава Болеславовича на копирование материалов из булгаринского архива и опубликовал в «Русской старине» две подборки писем Булгарину[4]. До этого там была помещена еще одна большая подборка, в которой публикатор не был указан[5]. Вероятно, ее тоже подготовил Пиксанов, но в это время он находился в ссылке, поэтому его фамилию могли опустить.

      После смерти Булгарина имение унаследовала жена, а после ее смерти (1889) его сын Болеслав, который через год умер. Библиотека и архив Булгарина хранились в семье, в Карлове, но в 1870 г. наследники продали 139 томов Дерптскому университету, а в 1919 г., после захвата города красными, часть библиотеки была разграблена, а часть передана на хранение в университетскую библиотеку и в дальнейшем приобретена ею. Книги (около 2000 томов) и сейчас находятся в фонде библиотеки Тартуского (бывшего Дерптского) университета[6]. Библиофил Юлий Генс, который участвовал в спасении булгаринской библиотеки и передаче ее университету[7], ничего не пишет о судьбе архива, хотя вряд ли он тогда не подумал о нем. Так или иначе, позднее письма Н. И. Греча всплывали и приобретались собирателями (в частности, Ю. Г. Оксманом) и государственными архивохранилищами.

      Летом

1

См., например: Письмо от читателя «Отечественных записок» к издателю «Северного архива» // Литературные листки. 1823. № 2. С. 25–26. Подп.: Архип Фаддеев; Письмо копииста Мирона Бульбулькина к издателям, о премудрости и суете мира сего // СП. 1831. № 196–198, 227, 228. Подп.: Архип Фаддеевич; Письмо жителя кометы Белы к жителю Земли // СП. 1832. № 255; Письмо гомеопата Прудеуса к знатоку египетских иероглифов Барону Брамбеусу: О дешевой премудрости // СП. 1833. № 286.

2

См., например: Письмо к приятелю о наводнении, бывшем в С.-Петербурге 7 ноября 1824 года // Литературные листки. 1824. № 21/22. С. 65–81; Об увеселениях столицы: Письмо в Либаву, к Ал[ексею] Никит[ичу] Пещурову, от 25 августа 1827 // СП. 1827. № 103; Письмо из Карлова на Каменный остров // СП. 1830. № 91; Письмо к В. А. Ушакову, из Дерпта в Москву, от 16 октября 1831 // СП. 1831. № 241–243; Письма о русской литературе. Письмо I (к В. А. Ушакову, в Москву) // Сын Отечества и Северный архив. 1833. № 1. С. 45–51; Письмо с дороги: ни о чем: (К доброму моему доктору Игн[атию] Як[овлевичу] Яроц[кому]) // СП. 1839. № 142; Tutti frutti: (Письмо Ф. Б. к Н. И. Гречу, за границу) // СП. 1843. № 132–134, 150, 151; Письмо к старым боевым товарищам // СП. 1851. № 282.

3

См.: Рылеев. Материалы для истории литературы // Русская старина. 1871. № 1. С. 64–113; Войнаровский, поэма в двух частях. Сочинение К. Ф. Рылеева // Там же. № 4. С. 485–524; «Насильный брак», рыцарская баллада 1845 г. [Е. П. Ростопчиной] // Там же. 1872. № 2. С. 296–299; Записка императора Николая Павловича барону Вревскому 1854 г. // Там же. 1872. № 11. С. 605–606; Персия и персияне. Донесение А. С. Грибоедова. 1827 г. // Там же. 1873. № 6. С. 799–814; [Записка графа Н. И. Панина о воспитании великого князя Павла Петровича. 1760 г.] // Там же. 1882. Т. 11. С. 315–320.

4

Из архива Ф. В. Булгарина / Сообщил Н. Пиксанов // Русская старина. 1903. № 12. С. 601–609; 1905. № 4. С. 204–215.

5

Из архива Ф. В. Булгарина (Письма к нему разных лиц) // Русская старина. 1901. № 2. С. 383–408.

6

Подробнее о библиотеке Булгарина и ее судьбе см.: Воробьева Н. П. О круге чтения Булгарина // Чтение в дореволюционной России. М., 1995. Вып. 2. С. 79–90.

7

См.: Генс Ю. Б. Заметки библиофила // Книга: исследования и материалы. М., 1990. Сб. 60. С. 225.