Десять поколений. Белла Арфуди

У тебя есть отличный попутчик.

      Ереван встретил их тридцатишестиградусной жарой. Казалось, что асфальт вокруг Звартноца вот-вот расплавится, превратится в тягучую реку. Воздух был раскален, но Ари дышалось здесь легче, чем в более влажном московском климате. Вокруг бесконечно сновали таксисты, желавшие нажиться на наивных приезжих. Ари и дядя Мсто в ожидании своей машины игнорировали их, словно назойливых мух. За ними ехал старший сын дяди.

      – Авдо, я уже думал, что ты решил нас здесь бросить, – полушутя отчитал сына дядя Мсто.

      – Пробки теперь как в Москве. Никогда не угадаешь, где они тебя настигнут. – Авдо закинул чемоданы в машину и приглашающим жестом указал на дверь. – Домой?

      – Домой, – выдохнул дядя Мсто, вытирая носовым платком пот со лба. Жара была для него невыносимой, даром что он родился в солнечной Армении и прожил в ней большую часть жизни.

      Дорога казалась Ари смутно знакомой. Но то скорее были отголоски рассказов родителей и его собственных фантазий, чем реальные воспоминания. Единственное, что он узнавал, точно понимая, что это не игра его воображения, – это вездесущие пулпулаки. Чистая ледяная вода била из них, словно источник жизни, собирающий вокруг жаждущих. Толпы туристов бегали во все стороны. Высунув голову из окна машины, Ари слышал то армянскую речь, то английскую, то французскую, то фарси. Удивлением для него стали индусы: он не встречал их в детстве.

      Розовый туф, из которого в основном построен старый Ереван, на солнце кажется то персиковым, то охристым. Ари узнавал и его. Он маленьким любил ковырять стены, пытаясь сделать тайники для посланий друзьям. Помнил, как его за это постоянно журил сосед: «Ах ты маленький генацвале[6]!» Хоть Ари и был этническим езидом, дворовые товарищи в Ереване называли его грузином, так как он перебрался с родителями в Армению из Грузии. Ему было лет шесть, когда родители решили переехать в первый раз. Разницу между Грузией и Арменией Ари не сильно ощущал, если не считать языка. Все остальное маленькому переселенцу казалось похожим: солнце, фрукты, темноволосые люди, старики во дворе и виноградные лозы, оплетающие дома и внутренние дворики.

      Сложнее было, когда еще через год они отправились в Москву, где ошалевшему от таких резких перемен Ари пришлось привыкать к совсем иной культуре, холоду и диковинным словам вроде «черномазый», которые он не слышал раньше. После пяти лет жизни в спальных районах Москвы и грузинский, и армянский языки совершенно вылетели у Ари из головы. Дома родители, стараясь не забывать о корнях, говорили с ним на езидском, а улица обращалась к нему на русском со сложными вставками мата, которые Ари быстро научился различать. Тогда же он в последний раз побывал с родителями в Армении. Последнее лето, когда мама еще была жива. Она возила его по местам, где проводила детство, и учила читать книги не только глазами, но и руками, ушами, носом и сердцем.

      – Ты чувствуешь запах книги? – обращалась она к сыну, приближая нос к раскрытому талмуду у нее в руках.

      – Да. – Ари повторял

6

Обращение на грузинском.