Давид. Я забрал тебя в уплату. Лия Седая

приливала к нему толчками. Выпрямляла, взращивала его для использования по прямому назначению.

      Меня бросило в жар. Мать вашу, такие размеры вообще бывают? Он же толщиной почти с мое запястье. Как же я? В меня такое не поместится!

      – Славная!– зашипели на меня сверху.

      Я дернула одежду вниз одним рывком. Вряд ли Гириеву сейчас захочется слышать о моих страхах.

      Внушительный орган выпрыгнул прямо в руки. Закачался перед глазами. Огромный, уже полностью налитый, с багрово-красной головкой и блестящей, слегка смазанной, каплей смазки.

      Запах мужчины ударил в ноздри.

      Залепил их ароматом возбуждения, перебил все остальное. Терпкий, сильный, пряно-острый.

      Не ожидая нового окрика, я сжала член у основания. Потянула слегка, отпустила.

      – У-умница,– выдохнул с силой Давид.– Давай. Открывай ротик, я хочу измерить глубину твоей глотки.

      Стеснение для него было незнакомым чувством, это точно. А вот я ощутила жар на щеках.

      И не только там.

      Внутренняя поверхность бедер задрожала от мышечного напряжения и…возбуждения?

      Короткие шортики врезались в промежность, занывшую от желания.

      Боже, что за реакция? Я что, способна возжелать мужчину в такой ситуации? Что за бред? Меня же фактически сейчас будут орально насиловать!

      Гириев, устав ждать, схватил меня за волосы и ткнулся членом в губы. Растерявшаяся от собственных ощущений и неожиданности, я послушно раскрыла рот.

      Глава 6. Мирослава

      И тут же подавилась, едва головка коснулась неба. Рефлекторно напрягла язык, попыталась сжать зубы. Желудок сдавило спазмом, рождая тошноту.

      – Блядь!– вырвалось у Давида.

      Мужчина схватил меня за челюсть, вынуждая раскрыть рот шире.

      – Славная, ты что, сосать не умеешь?– гневно рявкнул он, подаваясь бедрами назад.– Твою мать!

      И я не выдержала. Заревела, давясь собственной слюной. Попыталась стереть ее с подбородка, но только размазала сильнее.

      – Твою мать!– снова выругался со стоном Гириев, обхватывая член ладонью.

      Зашипел от злости и неудовлетворенности. Отступил от меня на шаг.

      А я рыдала, закрыв лицо руками. Как была, стоя на уже ноющих от боли коленях, лохматая и униженная до невозможности.

      – Вставай,– приказал кавказец.– И прекрати разводить сырость, я этого не люблю.

      Отвернулся, заправляясь и застегивая ремень. Зло выплеснул себе в рот остатки напитка из стакана.

      Не отнимая ладошек, я поднялась. Открывать глаза и смотреть на взбешенного Гириева было страшно.

      Но сейчас он решал за меня.

      Рванул мои руки и уставился диким взглядом прямо в душу.

      – Такую хрень я прощаю тебе только на первый раз, поняла меня? Сейчас иди в свою комнату и прими душ. Я зайду позже. Слышишь? Понимаешь?

      Я затрясла головой. Слышу. Понимаю.

      Давид открыл дверь и что-то сказал на чеченском охраннику. Кивком велел мне выйти из комнаты. На ватных ногах я пошла туда, куда велели.

      – Запомни,