Московское золото или нежная попа комсомолки. Алексей Хренов

район, – прочитал Лёха в удостоверении, задумавшись. – Ого, я ещё и москвич! – удивился он. Мысль неожиданно настигла его: «Фрунзенский район? Это где же такой? Метро „Парк Культуры“, что ли?» Он попытался восстановить в памяти карту Москвы.В голове вдруг всплыли смутные обрывки воспоминаний. Детдом. «Имени Даздрапермы». Точно, ещё ржали над этим именем. Да, точно, детдом. Лёха помнил, как попал туда на несколько последних лет после исчезновения его родителей. Память подсказывала ему смутные, но яркие картины: вечный голод, драки за самые простые вещи и момент, когда он почему-то сидел у вокзала и играл на гармошке. Он мог почти почувствовать звук старых натягиваемых мехов гармошки.

      – О как! – удивился Лёха. – Глядишь, с таким набором талантов я ещё и на машинке вышивать умею.

      Холост или женат: Холост.– Холост!! Вау!! – Лёха радостно перечитал короткую строчку несколько раз.Фух… как показал опыт, Лёха был активным сторонником женщин.– Больше девушек хороших и разных! – продекларировал Лёха.Но вот так сразу получить в нагрузку незнакомую женщину в статусе жены, Лёха был пока морально не готов.– Отлично, да здравствует холостяцкая жизнь! – пробормотал он с довольной улыбкой. – Время всё распланировать и подстроить под себя. А вдруг в этом времени женщины и дают по-другому, – постучалась в его мозг здравая мысль.

26 марта 1936. Аэродром Кача, район города Севастополь.

      С утра Лёха получил от своей квартирной хозяйки, Марии Петровны, идеально отглаженную форму и, приведя себя в порядок, отправился на первое "свидание" со службой. Чего только ему стоило просто побриться. Поднеся опасную бритву к горлу, Лёха физически ощущал, как острое лезвие вжимается в нежную кожу шеи. Каждое движение бритвы казалось последним, рука предательски пыталась дрогнуть, и несколько порезов пришлось замазывать подорожником. Лёха, готовившийся к выходу почти два часа, всё равно едва успел вовремя.

      В качестве бонуса от «зелёных человечков» в новом теле Лёха обнаружил, что его порезы затянулись буквально на глазах. Через полчаса от них и следа не осталось, и Лёха лишь мысленно пожал плечами, решив, что это ещё одно из преимуществ этого загадочного «переноса».

      Дорога до части пролетела в каком-то коматозном состоянии. Всё, что запомнилось Лёхе, – это сильный ветер, поднимавший клубы пыли с дороги, и редкие деревья, разбросанные по пустынному ландшафту. Ноги сами несли его по маршруту, подсказанному воспоминаниями прежнего тела.

      Когда он, наконец, добрался до места, перед ним предстал штаб, который на первый взгляд больше напоминал большой сарай. Перед сараем стоял часовой с винтовкой у ноги, выполняющий свою задачу с абсолютной серьёзностью. Лёха остановился, оглядел здание и тяжело вздохнул, осознавая, что его новая жизнь офицера начинается именно здесь.

      – Ну что ж, – сказал он себе под нос, – добро пожаловать в главный флотский сарай, – сам себе радостно продекларировал Лёха, вызвав косой взгляд часового. – Главное, чтоб крыша не потекла.

      *****

      – О!