Графиня на арене. Минерва Спенсер

ее общество невыносимым, особенно громкие лицемерные рыдания по поводу его смерти, поскольку то и дело его предавала.

      Он собирался забрать одежду и лошадь, чтобы переночевать в Химмель-хаусе, но, подойдя к костру, увидел, что лагерь не совсем опустел.

      Джо медленно подняла глаза; взгляд ее был затуманен, и Эллиот поначалу решил, что она уснула сидя, но потом увидел бутылку, которую она зажимала между щиколотками. Только по едва заметной расслабленности он понял, что Джозефина Блейд, как привыкли ее все называть, наклюкалась.

      – Что ты тут делаешь? – спросила она, чуть запинаясь.

      – Я только что из деревни, – сказал Эллиот, что, строго говоря, не было ответом на ее вопрос.

      – Хм. – Джо подняла бутылку. – Первосортное бренди из погреба его величества. Будешь?

      – Давай, – Эллиот оглянулся в поисках оловянной кружки из тех, что они возили с собой, и только тут заметил, что тюки с едой и разным барахлом исчезли. – А где остальные?

      – Сегодня они переночуют в гостинице.

      – Не хочешь пойти в Химмель-хаус? Сесиль сказала, там есть пустые комнаты.

      – Не-а.

      Эллиот нахмурился и опустился на корточки.

      – Что случилось, Джо?

      – Ничего. – Она потянулась за бутылкой.

      Несколько секунд Эллиот пытался ее удержать, но когда Джо ухватилась за нее покрепче, отпустил.

      Сделав большой глоток, она утерла рот тыльной стороной ладони, и Эллиот осторожно забрал у нее бутылку – уже полупустую – и присел на один из пней, служивших им стульями. Поставив бутылку подальше, он сказал:

      – Ты, похоже, немного не в духе.

      Джо пожала плечами.

      Встречался ли ему в жизни еще кто-нибудь, с кем было бы так трудно разговаривать? Если и встречался, Эллиот не мог этого припомнить.

      – Мы с Гаем позаботились, чтобы оба фургона были готовы отправляться в путь, как только рассветет. Марианна сказала, что хочет отдать фургон Барнабаса Соне.

      Эллиот считал, что это неправильно: Соню следовало бы притащить домой, в Англию, и отдать под суд за то, что многие годы шпионила для французов, пока жила на британской земле, но Син предпочел предоставить право решать Марианне.

      – Я думал, может…

      Джо обернулась, схватила его за ворот и, рывком подтащив к себе, накрыла его рот своим. Несколько следующих секунд – может, десять, но точно не больше – прошли в поцелуях, объятиях и звуках рвущейся ткани и отлетающих пуговиц.

      – Хочу… – пробормотала Джо, вскакивая на ноги и подтягивая Эллиота к себе.

      – Чего ты хочешь? – задыхаясь, уточнил он, ковыляя за ней к ближайшему дереву.

      Джо толкнула его спиной на древесный ствол, расстегнула пряжку его штанов, рывком выдрала пуговицы и, оголив до бедер, схватила уже твердое орудие.

      Эллиот едва не задохнулся, потянул застежку ее штанов и принялся управляться с пуговицами так неумело, словно обе руки у него были левые.

      Ее штаны соскользнули вниз, к сапогам, и Джо, высвободив одну ногу, обняла ею бедро Эллиота, так что его член ткнулся