Дети Индиго. Геннадий Вениаминович Кумохин

старались пройти мимо или спрятаться за своим забором.

      – Наверное, они меня просто не узнают, – помню, решила тогда я.

      Прошло еще минут десять и на мой стук отворила двери хозяйка маленького, слегка даже покосившегося деревянного домика – Анна Тимофеевна Варежкина – баба Нюра. Она, кажется, даже не очень удивилась, увидев меня, свою дальнюю родственницу, потому что в деревне почти все раньше были родственниками, как говорится «седьмая вода на киселе».

      Просто сказала:

      – Здравствуй, Алинка! – и обняла меня.

      И тут я увидела, какая она стала маленькая и сгорбленная. Я сама не то чтобы высокого росточка, а баба Нюра мне чуть не по плечо. Но внешне она как будто совсем не изменилась: как была в моем детстве маленькой сморщенной старушкой, так такой и осталась.

      Позже я раздумывала над реакцией бабы Нюры на мое появление и пришла к выводу, что все дело в возрасте и в разном понимании продолжительности нашей разлуки. Это для меня мы не виделись практически половину моей жизни, а для нее – просто совсем небольшой отрезок: как была она в моем детстве пенсионеркой, так сейчас ею и осталась.

      Баба Нюра вскипятила воду в электрическом чайнике, и мы долго сидели, попивая собственноручно изготовленный ею кипрейный чай и вспоминая разные разности. Но Сергея Выхухолева, ни словом не касаясь, как будто его на белом свете не существовало и вовсе. Я рассказала, что осталась совсем одна после смерти родителей от ковида, и совсем коротко, о том, что работаю корреспондентом в газете и веду свой блог в интернете.

      Баба Нюра не только хорошо сохранилась внешне, но и нисколько не потеряла ни ясности ума, ни трезвости памяти. Тихонько посерпывая чаек она рассказывала мне о тех изменениях, которые происходили в деревне за прошедшие годы и которые начинались еще при мне.

      – Ты думаешь, твои родители просто так постарались увезти тебя из Стерляг? Нет, голубушка. Уже тогда начали приезжать к нам люди чужого рода – племени, которые не давали проходу нашим девчонкам, но до серьезных бед еще не доходило. И вот тогда твоя мать, Анфиса – покойница, царство ей небесное – окончательно решилась на переезд. Чувствовало, видать, ее сердце, что недобрые времена нас ожидают.

      – Ну, и что же получилось сейчас? Бояться начали люди. У нас глава деревни не из местных, зовут – Амин. Он не просто глава, но и полный ее хозяин. Здесь ему все принадлежит: и бывшая колхозная земля, и все бывшее колхозное хозяйство.

      Сам Амин живет в районном центре, в деревню приезжает на «Мерседесе», шофер у не тоже свой – из диаспоры (это слово баба Нюра произнесла с видимым усилием). Вообще их полно сейчас в деревне: все охранники и помощники Амина. И что обиднее всего – считают себя главными, а нас чуть ли не слугами.

      – А уж местным девчонкам, тем, кто посимпатичнее, просто проходу не дают. Все началось с Вареньки Хорьковой, помнишь, видная такая была девочка. Повадилась она в город на дискотеку ездить, а домой все на попутных с чужими возвращалась.