Список донжуанов. Татьяна Полякова

удивленно начала: «Ты куда…» – но тут же примолкла.

      Мы вошли в холл и испуганно огляделись. Обстановка была такая, что я сразу почувствовала: беспокоить Гридина и сыновей по такому пустячному поводу, как мой, непростительное свинство.

      – Шикарно, – простонала Марья, вертя головой.

      Тут, словно из-под земли, возник молодой человек в светлом (по причине жары) костюме, рубашка белоснежная, галстук в полоску. На лице молодого человека явственно отобразились печаль и сомнение в целесообразности нашего визита сюда. Мы уж и сами сообразили, что зря приперлись, но бежать сломя голову было неловко, и я, выпрямив спину, сказала с вызовом:

      – Мы бы хотели проконсультироваться.

      – Прошу вас, – указал рукой в сторону коридора молодой человек.

      Пол здесь был покрыт толстым ковром, и шли мы совершенно бесшумно. Из-за ближайшей двери донеслись какие-то голоса, но мы ее миновали, остановились перед следующей дверью с бронзовой табличкой. Прочитать, что там, я не успела, молодой человек постучал, затем распахнул дверь, и я, почему-то с замиранием сердца, вошла.

      Комната, точнее, кабинет оказался совершенно обыкновенным: белые стены, две картины (весьма посредственные), стол с неизменным компьютером, жалюзи на окнах и полки вдоль стен, заваленные пухлыми папками, которые почему-то сразу напомнили мне школьные годы и сдачу макулатуры.

      За столом сидел упитанный мужчина неопределенного возраста. Вначале он показался мне пожилым из-за наметившейся лысины и мышиного цвета волос, принятого мною за седину, но тут он вскинул голову, оторвавшись от бумаг, и теперь показался мне едва ли не ребенком. У него были румяные щеки, а цвету лица могла бы позавидовать любая девушка (себя я в виду не имею, у меня с этим все в порядке), очки без оправы делали его похожим на мудрого кролика, чему способствовала улыбка, тоже какая-то кроличья. Чем-то он слегка раздражал, в основном потому, что впечатление о нем как-то не складывалось.

      – Здравствуйте, – приветствовал он нас низким голосом, который совершенно не шел к его облику, и это тоже почему-то раздражало.

      Мужчина поднялся и протянул руку, я растерялась, а подскочившая Марья ее пожала и скороговоркой выпалила:

      – Лукина Марья Никитична.

      – Очень приятно, – глядя на меня, ответил мужчина. – Олег Михайлович Яшин.

      – Это Симона Вячеславовна, можно просто Сима, – затараторила Марья. Но я успела вмешаться:

      – Можно без отчества, но зовут меня Симона.

      – Очень приятно, – повторил Олег Михайлович и улыбнулся еще шире. – Присаживайтесь. – Мы устроились в креслах, и он продолжил: – Внимательно вас слушаю.

      – Муж у нас сволочь, – с места в карьер начала Марья, хоть ее и не спрашивали.

      – Ваш муж? – не понял Олег Михайлович. Я бы на его месте тоже не поняла.

      – Ее, – ткнула в меня пальцем Марья, – но я от него тоже пострадавшая. Я, можно сказать…

      – Заткнись, – шикнула я, она моргнула, но рот закрыла. – Муж мой, и говорить буду я.

      Далее я довольно обстоятельно поведала о своих несчастьях.