Лучезарный. Олег Корч

деревни не спроста.

      На берегу мужики надевали что-то похожее на чулки из просмоленной ткани, а кто-то и вообще скидывал обувь и оставался только в портках. К мосткам подтаскивали весельный баркас, груженый сетками с рыбой.

      – Ты давай на мостки, тебе еще рано в воду и жди, когда рыбу заберут из баркаса, на дне останется мелочь, которая через ячею прошла. Её только на корм скотине, ну а мы её сегодня вечером пожарим на камнях, это не возбраняется. Только не зевай, ты большой, тебя не прогонят. Держи сетку, – и малец протянул мне кусок рыболовецкой сети, собранной в виде авоськи.

      Я крякнул, но сетку взял и вступил на мостки.

      –Ой, – сзади на меня легли девичьи руки.

      Я обернулся. Оля стояла, потупив взгляд, прижавшись ко мне всем телом.

      – Мостки качаются, -жалобным голосом произнесла она.

      Только этого мне не хватало. Девчушка была дочкой старосты. Какой там Федька! Кулак у Волкова был с мою голову. Я посмотрел на берег. Староста, как специально стоял спиной ко мне и давал указание возницам с бочками в телегах.

      – Оля, идем к баркасу. Как можно более равнодушно сказал я, хотя все лицо обдало жаром.

      – Хек, -Юра, споткнулся около мостков и позорно распластался в воде.

      Мы синхронно вместе с Ольгой рассмеялись. Я со стороны посмотрел на себя. У меня что куртка, что штаны с чужого плеча. Баба Матрена их откуда-то принесла. Они широкие, но маленькие по росту. Этакий клоунский наряд. Бритая голова, и палочка для хождения, причем палочка из благородного дерева, но настолько обшарпанного, что «Киса Воробьянинов» образец денди. Что она во мне нашла?

      – Юра! Ты нормальный? –это Оля спрашивает.

      – Смейтесь, смейтесь, вот батька твой вас увидит, я отмазывать не буду.

      – Пойдем, -я взял Ольгу за руку и потянул по мосткам к началу причала. И как назло, староста повернулся к нам.

      Я, за руку с девушкой, у всей деревни на виду. Мой лысый затылок начал нагреваться от взгляда Волкова.

      Тут баркас с рыбой стукнулся о причал, и мужики быстро пришвартовали его к пирсу.

      – Пойдем, посмотрим, -я говорю Ольге, хоть как-то скрыться от глаз старосты.

      Я присел на корточки, мужики быстро трясли сети и скидывали рыбу в корзины. Другие их забирали. Оля стояла, положив руки мне на плечи. По–моему её не волновали чужие взгляды и языки.

      – «Плевака»! – крик из баркаса не произвел на меня впечатление. Я еще хотел, обернувшись к девушке пошутить: «А где едака?».

      Меня обдало водой. Стоящие в баркасе рыбаки буквально выпали из него в воду.

      – Падайте вниз, вниз! – крики с берега. Я не сразу понял, что они относятся к нам.

      Из баркаса появилась рыба. Ну как рыба: длинный угорь, который еще и мерцает, то проявится, то исчезнет.

      Несуразно раздутая голова. Тонкое тело кольцами на дне баркаса.

      К спине прижалось девичье тело, теплое дыхание уткнулось мне в затылок, а руки с такой силой обхватили шею, что я стал опасаться задохнуться.

      Голова «угря» поднялась над баркасом и приблизилась ко мне.