В петле из колец. Илья Бухарин

шкирку, как котенка, и уже собирался вытащить его на лестницу, перед тем, как в «Небосвод», разбив декоративное стекло на дверях, с криками о помощи вломились Монетка и висящее на нем кровавое подобие Эрни. Пропитанная кровью одежда и полностью красная рубашка скрывали весь размах нападения. Сложно было понять, куда и чем попали в Эрни. Он больше напоминал свежий кусок мяса, вступивший в неравную схватку с мясорубкой.

      За те мгновения, пока посетители приходили в себя от увиденного, Мариус, не проронив ни слова, несколькими жестами раздал приказы всем галлеям. Двоих он поднял и показал, куда выводить людей. Еще двое сразу направились в свободный угол со столами, чтобы подготовить место для Эрни. Трое были отправлены на второй этаж, чтобы прервать порочный сеанс и вывести гостей Афродиты через черный вход. Еще один направился на третий этаж за Джуном.

      Для музыкантов на сцене у Мариуса был отдельный жест – он несколько раз проводил кончиками четырех пальцев по шее, показывая, что на сегодня музыки достаточно и давал понять, через какой выход лучше покинуть помещение. В этот раз им указали на главный. Так можно было проверить, что творится на улице и ждет ли кто-нибудь снаружи.

      Пока все судорожно надевали плащи, допивали за собой или за соседом, постоянно оглядываясь на Эрни, Мариус снял плащ, закатал рукава рубашки, подготовил свой складной нож, захватил бутылку самого ядреного виски и направился к издающему все меньше звуков Эрни. Рядом мялся Монетка, не зная, что делать и чем еще помочь. Его успокоило только приближение Мариуса со всеми «инструментами».

      Мариус вопросительно оглядел покрытого кровью Монетку, на что тот молчаливо покачал головой, дав понять, что ему не нужна помощь. Тогда Мариус предложил выпить из бутылки Монетке, потом приподнял голову Эрни, а Монетка стал вливать в него виски.

      – Давай, не стесняйся, тебе там есть что переварить, надо только немного смочить.

      Эрни недолго сопротивлялся и сумел сделать пару глотков, после чего от потери сил не смог глотать и начал захлебываться. Капли виски пролились на окровавленную рубашку, попадая на раны, которые она скрывала, от чего Эрни застонал и стал дергаться. Мариус показал Монетке, что достаточно, отпустил Эрни и улыбнулся.

      – Вот, раз стонешь, значит жив. Не смей вырубаться. Будешь засыпать – я и мой янтарный жидкий друг «Джонсонс Бэй» быстро тебя разбудим.

      Эрни смиренно молчал, пытаясь сдержать неутихающую боль. Он откинулся на импровизированную подушку из пальто Монетки. Мариус тут же умело распорол ножом его рубашку, чтобы пуговицы не разлетелись по всему полу, оставив следы. Предупредив Эрни, он снова подготовил своего «жидкого друга», чтобы смыть кровь, продезинфицировать и разглядеть ранения.

      – Сначала лучше не дыши, но и не сдерживайся. Запомни, боль и нытье сегодня – это твое спасение. Пока есть боль, ты жив. Если можешь стонать, орать и жаловаться, значит, еще не все потеряно и у тебя есть время.

      Мариус