Печали мира прочь гоните. Константин Трунин

то Завете,

      мы все предстанем пред судом.

      «Путь к знаниям бывает долог…»

      Путь к знаниям бывает долог,

      но можно краткий путь найти,

      скажи всем – я нутрициолог,

      и можешь знания нести.

      Неважно, что пока любитель,

      понёс ты людям уже свет,

      ты знаний верных есть носитель,

      пусть не всегда найдёшь ответ.

      Поверь в себя, и вера будет.

      Не сомневайся, прав во всём.

      Твоих стараний не забудет

      к тебе пришедший на приём.

      А если даже плохо стало,

      иль результаты не видны,

      и смотрит на тебя устало:

      слова твои ему вредны.

      А если даже стало ладно —

      заслуженный тобой успех!

      Одно лишь разве в том досадно,

      коль за спиною слышишь смех.

      Ты говоришь: орехи, рыба,

      клетчатка, масло, рацион,

      и от кишечника загиба…

      Да разве не пустой то звон?

      Твоя невелика наука,

      сказать, что съесть мне на обед;

      у авокадо и у лука

      ты видишь пользу, знаешь вред.

      И говоришь всем это сразу

      согласно прихоти своей,

      твердишь заученную фразу,

      не видя пред собой людей.

      …Быть может в чём-то ошибаюсь,

      сказал в обиду это зря,

      и в людях плохо разбираюсь,

      ведь слушают они тебя.

      «В словах напрасна суета…»

      В словах напрасна суета.

      Из уст я источаю сор.

      Как есть – так будет пустота.

      К чему мне этот разговор…

      В себя смотрю, и ничего.

      Не то я говорю вослух.

      И малой частью от всего

      опять во мраке тонет дух.

      К чему всю жизнь стремился я,

      слагал о чём свою мечту,

      в чём видел смыслы бытия,

      всё погрузилось в темноту.

      Так думал, понимая суть,

      не мысли как и не живи,

      пройти ты должен этот путь:

      иначе вещи назови.

      Неважно, сколько думал дел,

      горел заботами в огне.

      Гордись, к чему дойти успел,

      довольно и того вполне.

      «Во мраке буйства плыли на плоту…»

      Во мраке буйства плыли на плоту,

      и с жадностью уже глядели,

      едва теперь давили тошноту,

      четвёртый день они не ели.

      Напрасно дрались, прочих утопив.

      Казалось, было мало места.

      Голодные, на крайнее решив,

      пошли с охотой – без протеста.

      Сперва добили слабых, истязав,

      терзая жилы их зубами,

      а после падали на плот, рыдав,

      прося прощения мольбами.

      Взывали к небу – клятый капитан

      жирует на брегу прекрасно,

      срубил канаты, совершив обман.

      Икает клятый ежечасно!

      И ели мясо люди на плоту,

      глаза с поры той не смыкая.

      Теперь не знали вовсе тошноту,

      лишь капитана осуждая.

      Облитый кровью с головы до пят,

      всяк