Темные числа. Маттиас Зенкель

чем появлялись готовые отрывки. «Еще до завтрака мне пришло в голову столько новых слов, что дня не хватит их записать».

      В итоге Тетеревкин разочаровался в жизни. «Дуэлемания» поначалу не причиняла ему вреда, и в этом предположительно была заслуга его свата Матвея Мордюкова, благоразумного секунданта. «И все равно все кончилось так, как должно было, – пишет Наталья Ефимовна. – Когда Гавриил Ефимович безуспешно вызвал на дуэль уже всех наших друзей и соседей, один проезжий гвардейский офицер изъявил готовность обменяться с ним выстрелами. Деликатный характер полученного братом ранения вызвал грандиозный скандал, а лейб-гвардия недосчиталась одного офицера».

      Лишь благодаря покровительству бывших коллег отца Тетеревкин легко отделался. Ссылку в Сибирь заменили высылкой за границу. Через Францию он отправился в Англию. В документах русской делегации 1839 года Тетеревкин значится личным переводчиком хранителя Кунсткамеры. По сей день ведутся споры, стоял ли за поиском аппаратов и машин для императорской коллекции промышленный шпионаж; сам Тетеревкин не вел записей о служебных делах.

      В Лондоне он познакомился с Чарльзом Бэббиджем. Профессор математики показал ему демонстрационную модель разностной машины и схему аналитической машины[28]. Понять возможности этих машин Тетеревкину помогли беседы с графиней Лавлейс, Августой Адой Кинг. Благодаря ей он увидел в машинах «внешнее вспомогательное средство»[29] для осуществления своих поэтических планов. «Железный Голем» Тетеревкина обрел форму еще до конца года в многочисленных дневниковых записях и черновиках. Опираясь на «поэтическую науку» Августы Ады Кинг, он именовал новый поэтический подход «научной поэзией», а «Свет» называл не иначе как «автоматической поэзией»[30].

      В основополагающей статье Сигизмунда Кржижановского «Великий неизвестный» (1928, 2003)[31] говорится, что ни современникам Тетеревкина, ни последующим поколениям оказалось не под силу понять концепцию «автоматической поэзии». «Позднее наследие Тетеревкина осталось (поначалу) непризнанным», поскольку не нашлось читателей с техническим кругозором.

      Одним из немногих современников, высказавшихся об отрывках из последнего произведения Тетеревкина (в то время оно публиковалось лишь частями в разных изданиях), был Лев Добычин. При всей благосклонности к автору ему не удалось скрыть непонимание. «Свет», по его словам, не поддается «упрощенному пересказу, равно как и легкому восприятию… Это terra nullius[32], нечто среднее между эпопеей и энциклопедией и только за счет белого стиха примыкает к плодотворной традиции философской лирики».

      Сегодня мы понимаем, что любая подобная интерпретация ошибочна, потому что «Свет» в равной степени представляет собой и лирический текст, и текст, который может быть прочитан машиной[33]. Издатель и публицист Лаврентий Филинин в предисловии к статье «Великий неизвестный» формулирует «неизбежные заключения», вытекающие из идеи автоматизации:

      «Если

28

Разностная машина Ч. Бэббиджа представляет собой механический аппарат для вычисления функций многочленов. Аналитическая машина была задумана как универсальный программируемый механический аппарат с десятичной арифметикой с плавающей запятой, вводом данных с перфокарт и оперативной памятью 17кБ. См. также диссертационное исследование Майкла Линдгрена Слава и неудача. Разностные машины Иоганна Мюллера, Чарльза Бэббиджа, Георга и Эдварда Шутцев (Glory and failure. The difference engines of Johann Müller, Charles Babbage and Georg and Edvard Scheutz, 1987).

29

Это понятие Тетеревкин несомненно заимствовал из статьи Гёте Введение в Пропилеи (1798–1800). В предисловии немецкий писатель и мыслитель выражает такую мысль: даже гению не под силу проработать «сырой материал» и перебросить мост через «необозримую пропасть» между природой и искусством без «вспомогательных средств».

30

Д. Резатников в статье Расточительство бумаги? рассматривает это как самокритику, попытку Тетеревкина спроецировать автоматизм на характер стихов: «Им действительно не хватает какого-либо внутреннего содержания. Они предстают перед читателем только в форме отношения к окружающему миру».

31

Заголовок не лишен иронии. Сигизмунд Кржижановский (1887–1950) известен тем, что при жизни был незнаком широкой публике. Исследование творчества Тетеревкина вышло уже после его смерти, как и большинство эссе и беллетристических произведений.

32

Ничья земля (лат.).

33

Заимствованного из информатики понятия «исходный текст» здесь тоже недостаточно, поскольку оно не может в должной мере охватить лирические качества сочинения. Программист и исследователь аналитических систем Палина Моршакина предложила термин «дуальный текст»: см.: Пролегомены // Тетеревкин Г. Е. Свет. Историко-критическое издание. 2005.