Притяжение. Ники Сью

важно, поэтому она не жалела ни времени, ни денег на приобретение всего этого добра. Папа же, наоборот, не фанат таких изысков. Для его они не более чем пылесборники.

      Приближаясь к кабинету, прокручиваю в голове варианты, о чем может пойти разговор. Идей немного. Конечно, проскакивают мысли о Егоре и о том, что он мог уже разорвать нашу с ним помолвку. Это заставляет чертиков в моей душе танцевать чечетку, даже появляется какое-то приятное ощущение, словно я одержала маленькую победу. Но стоит мне открыть дверь, как к груди подкрадывается волнение. Оно разносится покалыванием по всему телу, словно в комнате резко понизили температуру. Мне становится зябко.

      – Привет, пап, – здороваюсь я и только после замечаю парня. Вернее, его широкую спину.

      На нем черная кожаная куртка, темные джинсы и берцы – большего разглядеть не могу. Незнакомец смотрит в окно, скрестив руки за спиной. Обычно, когда я вхожу, гости отца демонстрируют манеры, сразу же начинают кланяться, лебезить, но этот почему-то делает вид, будто ничего не изменилось.

      Меня это в какой-то степени радует: редко появляются люди без корыстных целей, которые не пытаются сразу заполучить мое внимание, чтобы подмазаться к отцу. Может, этот еще покажет себя, кто его знает, но сейчас его поведение говорит об обратном.

      Я перевожу взгляд на папу. Его суровый вид и сведенные на переносице брови сигнализируют о чем-то как минимум зловещем. Неужели что-то произошло?

      – Ника, присядь, – отец указывает на черный кожаный диван в центре кабинета, затем оттягивает узел галстука, показывая всем видом, что он либо недоволен, либо взволнован.

      – Что-то случилось? – мягко интересуюсь я, устраиваясь на диване и закидывая ногу на ногу.

      Отец начинает мерить шагами комнату, то засовывая руки в карманы, то вытаскивая. Вид у него тревожный. Точно что-то произошло.

      – У меня две новости, и обе плохие.

      Я свожу перед собой руки, укладывая их на колени. Такой тон не свойственен папе. Обычно он до ужаса уверен в себе: расхаживает по дому как павлин, распустивший хвост, и раздает указания прислуге: тут убери, тут поправь. А уж как по телефону со своими сотрудниками разговаривает! Оно и понятно: пережить лихие девяностые и подняться, со слов папы, смог далеко не каждый. А он умудрился отхватить лакомый кусочек в бизнесе, которым теперь безумно гордится.

      Но сейчас выражение его лица со смесью тревоги и волнения заставляет меня неуверенно сглотнуть и сделать несколько глубоких вдохов. Я прикладываю все усилия, чтобы не выдать внешне своего беспокойства. В этом мы с отцом похожи: оба пытаемся держать свои истинные чувства в узде.

      – Какие? – шепотом интересуюсь, натягивая на руки края кофты.

      – Я перешел дорогу одному очень влиятельному человеку. Он подключил все свои связи, решив утопить меня. – Папа смотрит на меня прямо и обрушивает новость-беду. Раньше он старался утаивать подобное, всегда считал, что девчонкам вникать в мужские проблемы не нужно. А тут… говорит со мной как-то иначе, я даже толком