Сладкая лавка маркизы Дарнуа. Надежда Игоревна Соколова

считала своим, разразилась буря. Я тогда только начала обживаться в теле настоящей Вероники, и не умела скрывать свои чувства, не знала, как говорить то, что от меня хотели услышать. Прямая и резкая, я ответила так же, как отвечала родителям в школе, когда они пытались навязать мне свои правила.

      Я попросила не лезть в мою жизнь, не появляться в моем уже доме без приглашения и заниматься оставшимися двумя дочерьми. Я же спокойно со всем разберусь сама.

      На меня обиделись. Вся троица. Я мысленно порадовалась и несколько дней жила спокойно, наслаждаясь тишиной и свободой. Но потом оказалось, что у матери день рождения. И она устраивает пышный прием, на который меня, конечно же, пригласили. На этом приеме меня с царственным видом простили, и даже изволили попробовать десерт, который я принесла в качестве подарка из лавки.

      С тех пор я старалась держать язык за зубами, чтобы избежать новых конфликтов. Сегодня, сидя в карете, я тренировалась в улыбках. Именно так я называла свои гримасы. В темноте, в полном одиночестве, без зеркала, я пыталась научиться светским улыбкам. Получалось плохо. Каждый раз, когда я старалась добродушно улыбаться, от меня шарахались все присутствовавшие, как будто я была каким-то чудовищем. Я понимала, что мне нужно научиться быть более дипломатичной, но это давалось мне с трудом.

      День выдался тяжелым. Я так и не дошла до банка, не смогла взять ссуду, и вообще, устала, как та белка в колесе, которая бесконечно крутится в своем колесе, не понимая, зачем это делает. Мысли о предстоящем вечере с родственниками и посторонними существами вызывали у меня легкое раздражение. Я не хотела снова сталкиваться с их ожиданиями и вопросами о замужестве.

      Карета остановилась. Дверца открылась, и я почувствовала, как холодный воздух ударил в лицо, напоминая о том, что я снова должна надеть маску светской леди.

      – Приехали, госпожа, – с поклоном сообщил мой лакей, и я, собравшись с силами, вынуждена была вылезать.

      Дом сверкал огнями. Магическими, разумеется. Электричества здесь не имелось, и все работало на магии, что придавало атмосфере особую загадочность. Я могла видеть, как огни танцуют и переливаются, создавая волшебные узоры на стенах, но в то же время меня терзали мысли о том, сколько же это стоит. Каждый такой прием обходился семье в кругленькую сумму, и я уже начала гадать (пока – про себя), когда закончатся «свободные» средства, и мать покажется на пороге бабушкиного дома, чтобы потребовать от меня стать щедрым спонсором ее приемов. Я, конечно же, откажу.

      С этими мыслями я поднялась по мраморным ступенькам ко входной двери. Она сразу же распахнулась перед моим носом. Джек, наш дворецкий, согнулся в поклоне.

      – Ваша милость, ваша матушка будет рада вас видеть.

      Да, здесь, рядом с матерью, как старшей в роду, ко мне обращались лишь ваша милость. Не сказать, чтобы это меня задевало. Но хотелось каждый раз напомнить слугам, что у меня давно есть свой собственный титул, тоже оставшийся после бабушки.

      Ладно, все это лирика,