Тысяча одна страсть. Антон Чехов

в метрической книге Таганрогской соборной церкви:

      «1860 года месяца Генваря 17-го дня рожден, а 27-го крещен Антоний, родители его: таганрогский купец третьей гильдии Павел Георгиевич Чехов и законная жена его Евгения Яковлевна, восприемники: таганрогский купеческий брат Спиридон Титов и таганрогского третьей гильдии купца Дмитрия Сафьянопуло жена».

      – Купеческий брат! удивительное звание! – никогда не слыхал!

      В метрическом свидетельстве указано, что Чехов родился 17 генваря.

      Между тем Антон Павлович в письме к сестре пишет (16 января 1899 г.):

      «Сегодня день моего рождения, 39 лет. Завтра именины, здешние барышни и барыни (которых зовут антоновками) пришлют и принесут подарки».

      Разница в датах? Вероятно, ошибся дьякон.

      Я спрашивал Евгению Яковлевну (мать Чехова) и Марью Павловну:

      – Скажите, Антон Павлович плакал когда-нибудь?

      – Никогда в жизни, – твердо отвечали обе.

      Замечательно.

      Моим друзьям Елпатьевским Чехов не раз говорил:

      – Я не грешен против четвертой заповеди…

      Весною 1900 года, когда в Крыму играл Художественный театр, я тоже приехал в Ялту. Встретился тут с Маминым-Сибиряком, Станюковичем, Горьким, Телешовым, Куприным. Привезены были четыре пьесы: «Чайка», «Дядя Ваня», «Одинокие» Гауптмана и «Гедда Габлер» Ибсена. Спектакли шли сначала в Севастополе, затем в Ялте.

      Все были оживлены, возбуждены, Чехов чувствовал себя сравнительно хорошо. Мы с утра отправлялись в городской театр, ходили по сцене, где шли усиленные приготовления к спектаклю, а затем всей компанией направлялись к Чехову, где проводили почти все свободное время.

      Чехов в те дни увлекался «Одинокими», много об этом говорил, считал, что Художественный театр должен держаться подобных пьес.

      Да, в январе 1901 года я все еще жил у Чеховых. Сохранилась у меня даже запись тех времен:

      Крым, зима 1901 года, на даче Чехова.

      Чайки как картонные, как яичная скорлупа, как поплавки возле клонящейся лодки. Пена как шампанское.

      Провалы в облаках – там какая-то дивная неземная страна. Скалы известково-серые, как птичий помет. Бакланы. Суук-Су. Кучукой. Шум внизу, солнечное поле в море, собака пустынно лает. Море серо-лиловое, зеркальное, очень высоко поднимающееся. Крупа, находят облака.

      Красавица Березина (!).

      31 января было первое представление «Трех сестер», конечно, Марья Павловна и «мамаша», как мы все звали Евгению Яковлевну, очень волнуются. К Синани должна была прийти телеграмма из театра. Их слуга Арсений посылается к Синани. Марья Павловна просит из города позвонить по телефону.

      Минут через двадцать Арсений взволнованным голосом сообщает:

      – Успех аграмадный…

      Собрались гости: местная начальница гимназии В. К. Харкеевич, С. П. Бонье, Средины; конечно, выпили по этому случаю.

      В начале февраля Марья Павловна уехала в Москву, а я остался до приезда Антона Павловича с мамашей, с которой у меня была большая дружба и которая