Охотничий домик. Александр Викторович Аладушкин

Двое деток, вокруг кровища, волосы снегом припорошены. Ой, святы-святы, шо ж такое!..

      В этот момент Никитич протянул ей отвар. Та, перекрестившись, начала пить. А допив, уронила голову на руки и разрыдалась. Михо вскочил и стал заправлять табаком свою люльку. Никитич отвел его поодаль:

      – Ну, что скажешь?

      – Да думаю, на реку идти надо. Ты останешься? Там народ еще толпится.

      – Ты иди, а я тебя догоню.

      Михо вышел на улицу и отправился к реке, до которой было менее двух верст. Шаг его был широк и быстр, тело напряглось. А вокруг все бело, и не будь случившегося, могла выйти добрая прогулка; приятно было ступать на свежий, мягкий снег. Солнце скрывалось за тучками и не искрило на снегу. На подходе к реке он никого не встретил. Видел ли кто еще этих несчастных?

      Спуск к реке был под уклоном. Михо еще не подошел к тропинке, ведущей к воде, как увидел розовые следы у проруби. Осторожно приблизившись, он сначала осмотрелся вокруг. Следы были только одни – к берегу и обратно, видимо, той несчастной. На снегу четко проступали кровавые пятна, но тел не было. Михо приселна корточки и призадумался, еще раз осматривая все вокруг. Внезапно за спиной послышалось тяжелое, сбивчивое дыхание. Он резко обернулся и увидел, как Никитич медленно спускается по тропинке.

      – Ну, что здесь?

      – Ересь какая-то. Вон, видишь кровь, следов нет, и никого.

      – Давай подойдем к проруби.

      – Поберегись, лед еще не схватился как следует.

      Они неторопливо с двух сторон подошли к проруби. Лед то и дело потрескивал под ними. Михо склонился над алыми пятнами, убеждаясь, что это кровь; Никитич же заглянул в прорубь.

      – Может, их течением унесло под лед?

      – Может быть. Да только как? Она сказала, они вмерзшие были, и кроме крови никаких следов нет; ни волос, ничего.

      – Да чего там баба наговорила. Она чуть рассудка,должно быть, не лишилась. А они в воде были.

      – Нет. Она сказала, что снегом были припорошены. Значит, не полностью лежали в воде, а лежали на льду, либо частью в воде. Но что за чертовщина?! Куда ж они опять делись?

      – Тьфу-тьфу-тьфу, нечисть какая-то. Знаешь, что я кумекаю, надо нам, как и собирались, к охотке сходить. Там сам еще глянешь.

      – Добре. Пошли к охотке. Только зайдем ко мне, ружье прихвачу. Бережёного Бог бережёт.

      Быстрым шагом они вернулись обратно к хатам. Тамдо сих пор толпился народ, обсуждая произошедшее. Михо быстро прошел в хату и вышел с заряженным ружьем, сжимая в кулаке пару патронов.

      Время подобралось уже к полудню. Козаки двинулись в сторону леса, некоторые особо любопытствующие двинулись следом, приставая с расспросами.

      Но до околицы с ними дошли не все; кто свернул домой, кто отправился по делам. Уже на подходе к лесу Никитича окликнули по имени. Народ остановился,повернув головы в сторону голоса, и все взгляды устремились на приближающегося человека. Это был Еремей. Подойдя ближе, он стянул шапку, чтоб утереть пот, и тут все, как один, уставились на его голову.

      – Вот прибег, зараз как услышал. Глянь, что сотворилось со мной,